Прежде чем их повесят

Голова Байяза, словно в спазме, запрокинулась назад; простертая вверх рука царапала воздух. Перед носом Джезаля пронесся крупный булыжник и, врезавшись в валун, разлетелся на тысячу осколков. В воздухе кружил мусор, ветви деревьев, камни, пыль, обрывки одежды и обломки оружия. От жуткого грохота, дребезжания и воя Джезаль практически оглох. Перевернувшись на живот, он накрыл голову руками и зажмурился.

Ему вспомнились друзья. Вест, Челенгорм, Каспа и даже Бринт. Он думал о семье, о доме, об отце и братьях. Об Арди. Только бы выжить, только бы снова их увидеть! Он станет лучше. Искоренит в себе эгоизм, тщеславие и лень. Он будет хорошим другом, сыном, возлюбленным. И под свист чудовищного ветра Джезаль трясущимися губами беззвучно поклялся измениться. Только бы пережить этот кошмар. Только бы пережить. Только бы…

От ужаса он дышал часто, прерывисто, в висках пульсировала кровь.

Шум неожиданно стих.

Джезаль открыл глаза, спустил с головы руки — и на него обрушился ворох веток вперемешку с землей. В засыпанном листвой ущелье кружила удушливая дымка пыли. Рядом стоял Девятипалый с обнаженным мечом в руке, из разбитого лба на грязное лицо стекала красная струйка крови. Не поднимая оружия, северянин медленно двинулся в сторону. Напротив него так же по кругу двигался высокий солдат с рыжей копной волос — один из тех, кто перекрыл путь к отступлению. Джезаль с широко разинутым ртом стоял на коленях. Его грыз червячок сомнений: пожалуй, стоит вмешаться… Но как? Черт его знает!

Рыжий стремительно прыгнул вперед и взмахнул мечом. Однако Девятипалый оказался проворней: метнувшись в сторону, так что вражеский клинок просвистел в считаных дюймах от лица, он рассек противнику живот. Рыжий с хрипом, пошатываясь, прошел еще два шага, и тяжелый меч северянина с глухим щелчком расколол ему затылок. Ноги солдата подкосились, он упал замертво; льющаяся из разверстой раны кровь медленно растекалась вокруг трупа широкой темной лужей, постепенно впитываясь в пыль и рыхлую почву ущелья. Никакого второго касания. Никаких трех ударов.

В этот миг снова раздалось шарканье и пыхтение — Девятипалый сошелся в поединке с очередным верзилой. Оба с рычанием пытались вырвать друг у друга нож. Джезаль растерянно вытаращил глаза: когда же они успели?

— Бей! — проревел северянин, борясь с солдатом. — Да бей же, твою мать!

Джезаль продолжал с тупым видом сидеть на земле, вцепившись одной рукой в эфес длинной шпаги так крепко, как цепляется за травинку висящий над пропастью. Вторая рука безжизненно висела.

Раздался тихий глухой стук. Верзила захрипел. В боку у него торчала стрела. Еще стук. Две стрелы. Миг спустя рядом вонзилась третья. Солдат выскользнул из крепких объятий Девятипалого, опустился на колени, застонал, закашлялся, пополз к Джезалю, но постепенно обмяк. Торчащие из бока стрелы напоминали камыш у берегов озера. Лицо раненого скривилось, он издал жалобный писк и там же, посреди дороги, затих.

— А где этот ублюдок Финниус?

— Удрал.

— Он приведет подмогу!

— Я успевала разобраться либо с ним, либо с этим.

— Этого убил я!

— Конечно, убил. Если бы ты подержал его еще год, возможно, Луфар наконец вытащил бы клинок.

Странные голоса, вроде бы не имеющие к нему, Луфару, никакого отношения… Он медленно, пошатываясь, встал на ноги. Во рту пересохло, колени дрожали, в ушах звенело. Чуть дальше на дороге лежал Байяз, около него стоял на коленях ученик. Один глаз волшебника был закрыт, а другой подергивался, приоткрывая узкую щель, в которой поблескивало закатившееся глазное яблоко.

— Эфес можешь выпустить.

Джезаль растерянно глянул вниз: и правда, держится за рукоять, да так, что побелели суставы. Он с усилием медленно выпрямил пальцы, ладонь горела. На плечо ему легла тяжелая рука.

— С тобой все нормально? — раздался голос Девятипалого.

— А?

— Ты ранен?

Джезаль с идиотским видом развернул ладони. Грязные, но крови нет.

— Вроде нет.

— Вот и хорошо. У нас тут лошади разбежались. И я их, если честно, понимаю. Будь у меня четыре ноги, я бы уже мчал на полпути обратно к морю.

— Что?

— Поищи-ка лошадок.

— С какой радости ты командуешь?

Девятипалый слегка сдвинул густые брови. Джезаль вдруг осознал, как близко друг к другу они стоят и что рука северянина по-прежнему лежит у него на плече: сильная, могучая — такая в мгновение ока оторвет ему все конечности. Проклятый язык! От него одни беды. Джезаль внутренне съежился: в лучшем случае ему заедут по физиономии, в худшем — проломят голову… Однако Девятипалый задумчиво поджал губы, а потом произнес:

— Ты и я, мы очень разные. Во всех смыслах. Как я вижу, людей моего сорта ты не уважаешь, и в частности меня. Я тебя не виню. Мертвые свидетели, у меня есть недостатки, и я о них догадываюсь. Ты считаешь меня тупицей — да, ты действительно умнее и о многом знаешь куда больше меня. Но боевой опыт, как это ни печально, у меня более богатый, ты уж не обижайся. Я не командую, но задание выполнить нужно. — Он придвинулся еще ближе, огромная лапа сжимала плечо Джезаля с отеческой твердостью: не то ободрение, не то угроза. — Есть вопросы?