Прежде чем мы проиграем (СИ)

Странное чувство укалывало уже на протяжении десяти минут: ему было интересно наблюдать за ней, за каждым её движением, за каждым вдохом сизого дыма, который превращался в антрацитовый и мягко соскальзывал с приоткрытых губ, оставляя на них привкус его сигарет.

Когда Гермиона закончила курить вторую сигарету и выбросила её в пепельницу, Том притянул к себе обратно волшебницу и прикрыл глаза, ожидая прежнего умиротворения, но оно уже не возвращалось. Разум туманился от усталости, но внутри чего-то не хватало, и это “что-то” заставляло говорить с Гермионой, чувствовать в своих руках, остро ощущать её эмоции.

— До сих пор кружится голова? — прошептал он.

— Да, — в тон ему ответила она.

— Если бы сигареты всегда так действовали, — слабо улыбнулся он, принявшись неторопливо наматывать локон Гермионы на палец.

— Если бы не вкус, то согласна.

— Ко вкусу привыкаешь и потом не замечаешь, даже наоборот, нравится.

Гермиона ничего не ответила, лишь устроилась поудобнее на груди и вытянула руку, чтобы обхватить Тома. Внезапно он вспомнил кое-что и ему стало смешно, потому он издал тихий смешок.

— Три месяца назад могла представить себе такое?

— О чём ты?

Том снова усмехнулся и уткнулся носом в густую копну растрёпанных волос, затем в них спокойно прошептал:

— Что будешь сидеть вот так вот и ждать утра, чтобы вернуться в школу.

— Я не жду утра, — тут же ответила она.

Том насмешливо улыбнулся ей в волосы, зная, что она всем своим нутром чувствует эту улыбку, и легко ответил:

— А чего тогда ждёшь?

— Я просто не жду утра.

— Почему?

— Я не хочу возвращаться в тот мир.

Том вскинул брови в удивлении, посмотрел перед собой, затем на Гермиону, пытаясь понять, что она имеет ввиду, и выразил своё предположение:

— Мир, в котором нет этого места, нет рядом меня, а где-то недалеко поджидает опасность, а может и смерть?

— Да, примерно так, — почему-то смеющимся голосом отозвалась та, затем подняла голову и взглянула на Тома, мягко добавляя: — Мне сложно. Мне… мне кажется, ещё немного и я сломаюсь. Правда, не сейчас. Завтра.

В темноте он долго рассматривал её, не нарушая тишину, затем медленно прикрыл глаза, приоткрывая губы, и, едва шевеля ими, обратил загадочный взгляд из-под полуопущенных ресниц, произнеся:

— Ты просишь помочь тебе сейчас?

— Твои сигареты ни черта не успокаивают, — с полу усмешкой и ноткой неловкости ответила она, отклоняясь от его груди и выпрямляясь перед ним.

— Твою мать, Грейнджер, — лениво с лукавостью отозвался он, качнув головой и демонстративно закатив глаза. — Учись называть вещи своими именами.

Том медленно поднял руку к бледной шее, остановился у артерии, тихо трепещущей под кожей, и подал импульс тепла, быстро ощущая, как расслабляется Гермиона, и как странно на него влияет передача магического потока.

Внутреннее существо, которое беспробудно спало долгое время, очнулось и заёрзало, только почему-то не стало точить острые когти, раздирая сущность на части, а неожиданно ласково растеклось по венам, задевая нервы и вызывая тяжесть в ногах.

Из-под полуопущенных ресниц Том удовлетворённо проследил, как Гермиона подалась к нему ближе, медленно, как под каким-то наркотическим опьянением, прислонилась лбом к его щеке, зачем-то задерживая дыхание, а затем тяжело выдохнула, поворачиваясь затылком к спинке дивана, закрывая глаза.

Он был для неё как яд, действующий сильно и мгновенно. И в то же время был противоядием, которое способно заглушить и убрать любую боль.

Том завороженно наблюдал и чувствовал, как она плавится в знакомых ощущениях, выгоняя из головы разум и сознание с мечущимися в них проблемами, оставляя только раскалённое тепло, жарящее душу и тело. Её рука лениво поднялась к воротнику рубашки, а затем ладонь медленно опустилась к груди, пытаясь зацепиться за плотную ткань. Том прерывисто вздохнул, на мгновение опустив ресницы, услышал наэлектризованный гул где-то вдалеке и сверкнул глазами, приподнимая веки и заостряя полностью всё внимание на волшебнице.

Он не совсем понял, в какой момент свободная ладонь оказалась на заострённой ключице, выглядывающей из-под воротника женской рубашки, поднялась выше, к щеке, и повернула голову Гермионы к Тому, заставляя ту приоткрыть глаза и бросить на него туманный, ничего не понимающий взгляд.

— Тебе хватит? — ничего не видя перед собой, кроме тёмных глаз, спросил Том и не узнал свой голос, который прозвучал странно и как-то отдалённо.