Прежде чем мы проиграем (СИ)

Гермиона поджала губы и задумчиво уставилась перед собой, очевидно, проводя в голове мозговой штурм, в котором остатки её прошлых идеалов до конца сломались пополам. Как же так возможно, что Том остался, а Рон ушёл? У первого были тысячи причин не быть здесь, а, в худшем случае, оказаться по другую сторону, рядом с Волан-де-Мортом, однако мир, казалось, перевернулся. Разве после такого можно доверять людям?

У Гермионы громко билось сердце, а мысли стали слишком тяжёлыми и невыносимыми. Иголки снова решили, что Том для них идеальная подушечка, и стали вонзаться с силой чужого отчаяния, которое наконец-то перекатилось в презрение: лицо Гермионы неприятно исказилось и серая тень стала залегать в глубину души, покрывая сострадание и понимание толстым панцирем, пробуждая в ней гнев и ненависть.

Кажется, в тот момент она стала по-настоящему ненавидеть Уизли.

Гермиона подняла ожесточённый взгляд на Тома — такой же взгляд, когда он видел, как своими поступками и словами ломает её мировоззрение, доказывая, что её идеалы не верны и противоречат реальности. В такие моменты она ожесточалась.

В такие моменты она ломалась и была похожа на него.

Он всегда знал, что после этого у Гермионы возникает мысль, что он это делает нарочно, и Том никогда не думал этого скрывать: он правда делает это специально, давит на её уязвимые места, но только в этот раз для того, чтобы она стала сильнее и умнее.

— Ты умеешь правильно подбирать слова, чтобы заставить задуматься, как всё вокруг ужасно и больно, — глухо произнесла та и снова плотно сжала губы.

— Нет, — показал он ей насмешливую улыбку. — Я просто умею правильно подбирать слова.

— Ты слишком жесток, чтобы сравнивать себя и… его!

— Брось, я сравнил только в вопросе преданности.

Ему приносило странное удовольствие видеть, как его слова стали теми самыми иголками, которые всё время укалывали его.

— Ты не предан никому, — попыталась найти лазейку та.

— Если не вижу в этом смысла. Очевидно, ваш дружок не очень-то видел смысл находиться с вами и, как верно подметил Поттер, ожидал вернуться к Рождеству домой, чтобы совсем не отморозить свою задницу.

Её застрясло так сильно, что, казалось, ещё немного, и её стошнит от желчи, которую она ощутила к Рону после всего услышанного.

— А теперь ещё раз подумай, Грейнджер: стоит ли в следующий раз отказываться от меня, бросаясь в отчаяние из-за какого-то идиота, который даже ни во что вас не ставил, да и чем он помог?

Она молчала, видимо, не в состоянии справиться с комом в горле, и Том решил добить её до конца, продолжая проникновенно нашёптывать дальше:

— Как странно бывает, правда? Враги становятся ближе, чем друзья. Я отрёкся от своего будущего, а он отрёкся от вас. Думаешь, Тёмный лорд ожидал такого от меня? И ты вроде бы не ожидала такого от этого идиота, однако это реальность. Так может быть, стоит уже избавиться от своих стереотипов и по-настоящему довериться тем, кто вопреки всем опасениям ни разу не предавал тебя?

Том открыл свою ладонь, не сводя с побледневшего лица Гермионы пристального взгляда, который сейчас для неё был слишком прожигающим, чтобы не заколебаться и не вложить свою ладонь в его, тем самым полностью перечёркивая дружбу с Роном.

Том знал: если ему нужна безоговорочная помощь Гермионы в прошлом, ей просто нужно духовно расстаться с теми, кто был с ней здесь. Когда у них всё получится, ей нельзя будет колебаться, ведь дело не только в том, чтобы найти способ отправить её в своё время, но и важно, чтобы она не отступила на последнем шаге.

Важно, чтобы она выбрала его, и Уизли — это первая жертва, которая положит начало пути к тому, что Тому так сильно нужно.

Из уголков её глаз выпали несколько слезинок; Гермиона больно сглотнула, тяжело выдохнула густой пар и, набравшись сил, посмотрела ему в глаза, беззвучно прошептав:

— Я с тобой, только… дай мне тепла.

Он выждал время, чтобы перед тем, как перепрыгнуть на его сторону через пропасть, ей показались мгновения слишком бесконечными, а после сжал её руку, прикоснулся другой ладонью к щеке и устремил слабый поток магии к ней, ласково зализывая им кровоточащие раны. Она закрыла глаза, находя это чем-то жизненно необходимым, и полностью подчинилась вихрям, пропадая в мягкой бездонной пропасти, в которой нет ничего, кроме желанного тепла.

Том выпустил её через несколько минут после того, как она забылась, поднял её на ноги, встряхнул и тихо прошептал:

— Мы давно с тобой отлично поладили. Не ломай то, что было построено временем и моими усилиями.

Том сделал шаг назад и быстро накинул дезиллюминационные чары, увидев, как вдалеке брезентовая дверца палатки открылась, а из неё вышел Гарри. Тем временем Гермиона, похожая на куклу на ваге Тома, странно улыбнулась и отозвалась:

— Ни за что.

— Гермиона?

Та резко обернулась и уставилась на Гарри, как на привидение.

— Мне… показалось, что ты с кем-то разговаривала, — неловко произнёс тот, поправляя очки. — Всё в порядке?

Том остался на месте за спиной у Гермионы, пристально наблюдая за Поттером, который явно был не уверен в том, что с Гермионой всё в порядке.