Прежде чем мы стали чужими

– Как именно оно пошло тебе на пользу?

– Ну, например, я иногда представлялся тобой на вечеринках. Разок-другой.

Я рассмеялся:

– Ну ты мерзавец.

– А Китти в тебя втрескалась. Я бы на твоем месте ей не отказывал. Знаешь, про нее разное говорят.

– Тем лучше держаться от нее подальше.

– Не, ну в хорошем смысле. Типа она такая заводная. Как зверек.

– И что тут хорошего?

МЫ ВЫШЛИ на улицу и направились к станции метро на Западной 57-й улице, чтобы сесть на линию F. Центр города в это время всегда забит. Зато зима уже подходила к концу. Солнечный свет пробивался между зданиями, привлекая на улицу еще больше людей. Я пробирался сквозь толпу, Скотт следовал за мной.

Как раз когда мы добрались до входа на станцию, он громко произнес из-за моего плеча:

– Она наверняка и на анал согласится.

Я обернулся к нему, встав на верхнюю ступеньку эскалатора.

– Скотт, этот разговор зашел слишком далеко. Так нехорошо. Давай прекратим его, ладно?

– Я твой начальник.

– Вот именно. – Я пошел вниз по ступенькам в сторону турникетов.

Внизу, у конца эскалатора, пожилая женщина играла на скрипке. Ее одежда была поношенной, волосы седыми и спутанными, струны свисали с конца смычка, как два лисьих хвоста, но Брамса она играла безукоризненно. Я бросил ей в коробку пять долларов, она улыбнулась. Скотт покачал головой и взял меня за локоть.

– Я хочу, чтоб ты был счастлив и эффективен, Мэтт.

Я провел карточкой в турникете.

– Ну так прибавь мне зарплату. Я буду счастлив и эффективен.

Станция была набита битком. Поезд уже подходил, но нас оттерла назад плотная группа людей, которая рвалась вперед так, будто их ждало там что-то важное. Скотт подался назад и уставился на женщину, стоящую к нам спиной. Она стояла возле края платформы, слегка покачиваясь с пятки на носок и балансируя на желтой линии, обозначающей край. Во всем ее облике было что-то необычайно привлекательное.

Скотт толкнул меня локтем, выразительно приподнял брови и беззвучно произнес: «Клевая задница». Мне захотелось дать ему по шее.

Чем больше я смотрел на женщину, тем больше она меня привлекала. По ее спине спадала густая белокурая коса. Руки были засунуты в карманы черного пальто, и я вдруг понял, что она, как ребенок, весело притоптывает в ритм скрипичной мелодии, отражающейся от стен станции.

Когда поезд наконец подъехал, она пропустила всю толпу в вагон, а затем, в последнюю секунду, зашла сама. Мы со Скоттом встали на желтую линию в ожидании следующего, менее набитого поезда. Когда поезд уже тронулся, женщина в вагоне обернулась. Я встретился с ней взглядом.

Я моргнул. Черт побери.

– Грейс?

Она прижала ладонь к стеклу и неслышно выговорила: «Мэтт?», но поезд уже уносил ее в темный туннель.

Не думая, что я делаю, я побежал. Как сумасшедший я бежал вдоль платформы, вытянув вперед руки, молясь, чтобы поезд остановился, ни на секунду не выпуская ее из виду. Добежав до конца платформы, я смотрел, как поезд уносится в темноту, пока она не исчезла.

Когда Скотт подошел ко мне, в его взгляде было беспокойство.

– Ну, ты даешь. Что с тобой случилось? Ты выглядишь, будто привидение встретил.

– Не привидение. Грейс.

– Грейс – это кто?

Я стоял, ошеломленно продолжая пялиться в пустоту, поглотившую ее.

– Это девушка. Я знал ее раньше.

– Типа первая любовь, звонкие года? – спросил Скотт.

– Что-то в этом роде.

– У меня тоже так было. Джейни Боуэрс, первая девушка, которая мне отсосала. Я дрочил на нее лет до тридцати.

Я не обращал на него внимания. Я мог думать только о Грейс.

Но Скотт не унимался:

– Она была болельщица. Все отиралась вокруг нашей школьной спортивной команды. Они все называли ее Терапевт, уж не знаю почему. Я-то после того случая думал, она будет моей девушкой.

– Нет, это не то, – сказал я. – Мы с Грейс встречались в колледже, до того как я встретил Элизабет.

– А, вот оно что. Ну чего, она красотка. Может, тебе стоит попытаться ее отыскать.

– Да, наверное, – ответил я, подумав, что шансов на то, что она может быть не замужем, у меня нет.

Я позволил Броди, семнадцатилетнему продавцу «Веризона», уговорить меня на покупку айфона последней модели. Оказалось, что новый телефон обойдется мне на восемь долларов в месяц дешевле. Я ничего не понимаю в этом мире. Я рассеянно подписал все нужные бумаги. Образ Грейс, исчезающей на поезде в темноту, все это время продолжал стоять у меня перед глазами.

За пиццей Скотт научил меня играть в «Энгри Бердс». Для меня это было большим шагом к победе над моей технофобией. Девушка, которую хотел увидеть Скотт, в тот день не работала, так что мы съели пиццу и вернулись вофис.

Оказавшись снова в своей кабинке, я загнал имя Грейс в Гугл во всех возможных вариациях – первое, второе и фамилия; первое и фамилия; второе и фамилия – и все безуспешно. Как это может быть? Как она живет, умудряясь не оставлять никаких следов в Интернете?