Прежде чем сдохнуть

Отмечать мой камбэк в мир людей мы начали еще на заднем сиденье его служебной «бэхи». Когда мы вывалились на ровно стриженый газончик дачи на Пироговском водохранилище, подзабытое ощущение родства душ вернулось к нам. Я неумело актерствовала, в лицах изображая Федьке жителей нашей богадельни, он смеялся и хлопал себя по ляжкам. Мы зашли в дом, симпатичная Федькина жена приветственно кивнула, выдала мне во временное пользование свой спортивный костюм, и мы втроем отправились к берегу маленького прудиках у них на участке. В пруду неправдоподобно шумно и тяжело плескались любовно откормленные рыбы. В свой час им предстояло попасться на удочку Васильева и стать специальным угощением для особо дорогих гостей. Один берег пруда был отделан на манер патио с мангалом–барбекю по центру. Федина жена нанизывала на шампуры осетрину, куру и свинину. Ароматы их «на раз» отключали действие всех критических отделов мозга, от всего мыслительного аппарата оставалось только что‑то наивно–первобытное, открытое и доверчивое. Элитный армянский коньяк подключался к процессу интеллектуальной дезорганизации и окончательно «вырубал» серое вещество.

Пока шашлык готовился, я уже успела порадовать хозяев гостеприимного дома рассказом про безумную Наткуколлекционершу детей от разных мужиков, про то, как опозорилась бывшая жена Рафаэля Акопова и светская звезда Алка Максимова, обломавшись с наследством, и как ее по этому по–воду начали чморить у нас пансионе. Изобразила в красках и замороженную Танечку, которая оказалась любовницей моего мужа. И не преминула злорадно пройтись по обнаружившемуся бесплодию знаменитого рублевского психотерапевта, который в свою очередь был ее мужем.

Хозяйка дома слушала все с интересом, а вот самому Феде я, похоже, особых новостей не сообщила. Впрочем, он тактично кивал подбородком на все мои истории и не признавался, что где‑то в их служебных досье забавные повороты биографии всех этих людей давно запротоколированы и тщательно описаны.

Наконец я дошла до момента своего позорного бегства из пансиона и описания нашей схватки.

— Как все эти писучие злюки набросились на меня! Как голодные блохи на здоровую собаку, – махала я руками. – Начали кусать и пинать. И особенно усердствовала, знаете, кто? Некая Нина. Это у нас такая лесбиянка проживает. Вот она охотнее всех меня дубасила. Я не ожидала. Мне казалось, что она как лесбиянка должна с некоторым трепетом относиться к женской плоти. Ну, нежнее как‑то. А она же готова была меня прикончить на месте!

— У вас там даже есть живая лесбиянка? – подняла брови Федина жена.

— Еще какая живая! – всплеснула руками я. – И даже очень влюбленная. Она ухлестывает за некой Леной Моисеенко. Я про Ленку мало что знаю, только то, что она была каким‑то доктором.

— Федь! – повернулась хозяйка всем корпусом к мужу. – Ты слышишь, у Сони в пансионе живет Лена Моисеенко, бывший врач.

Неужели та самая?

— Что значит «та самая», – навострила я уши.

— Это не жена ли Андрюхи Моисеенко, – возбужденно спрашивала Федина жена.

— Возможно, – флегматично повел плечами Федька.

— Андрюха Моисеенко был Фединым начальником, – закудахтала жена Васильева, обрадованная тем, что и она, наконец, может вставить в разговор свои «две копейки». – А Ленка – его жена. Знаешь, такой типичный союз – он в погонах, она – медичка. Весьма симпатичная пара была. Потом у нее какие‑то неприятности на работе случились, и она оказалась домохозяйкой. Ее уволили и никуда уже на работу не брали. Федь, помнишь, мы с ними еще как‑то на майские праздники в «Новогорске» пересеклись? Ну, когда еще команду эту вашу «Динамовскую» потравили? Она как раз уже без работы сидела и злобствовала. Такая очень ядовитая сделалась.

— Да помню, конечно, – лениво пошевелил растопыренными коленками Федя. – Ну, Лена и Лена. Что ж теперь. Баба как баба.

Тоже вот стареет.

Федя, похоже, сегодня, как всегда, рано встал и к вечеру его изрядно разморило. Он уже похрапывал, неловко свесившись с кресла, когда приготовились шашлыки. Мы с его женой вдвоем подналегли на коньяк и осетрину, пахнущую костром. Старались говорить тихо, так, чтобы не разбудить спящего Федю.