Прежде, чем умереть

— Ну, конечно... — гадко щерясь, охочий до беззащитных стальных тел извращенец выудил из рюкзака банку тушёнки и нарочито растерянно похлопал себя по карманам: — Чёрт, куда я нож задевал? Кол, одолжи кинжальчик.

— А поебаться не завернуть?

— Да брось. Жалко, что ли? Это ж просто кусок железа.

— Дешёвый трюк, Станислав, тебе должно быть стыдно.

— Почему?

— Потому что инструмент должен использоваться строго по назначению. Вот если бы ты сказал: «Кол, дай кинжальчик, хочу лейтенанта проткнуть», я бы дал, а банку вскрывать — иди ты нах**. Хотя, знаешь, у меня есть альтернативное предложение — раздолби её прикладом, или шомполом проткни, а лучше прострели. Тебе ведь похер, как и для чего оружием пользоваться.

— Прострелить?

— Да, жахни прям в упор, а потом слижи, что останется.

— Так? — зажал недоумок банку подошвой в угол торпеды и приставил дуло автомата к рифлёному жестяному боку.

— Эй, прекращайте! — забеспокоился лейтенант.

— Открывай консерву, — подначивал я, будучи уверен, что такого не сделает ни один отморозок, никогда и ни за что. О, как глубоки оказались мои заблуждения.

— Не надо!!! — успел крикнуть Павлов и драматично закрыл лицо рукой.

Банка рванула знатно. Я и подумать не мог, что в столь небольшом объёме помещается так много содержимого. Жир, бульон и ошмётки мяса разлетелись как шрапнель, поражая всё живое.

Павлов, лишившись обзора, ударил по тормозам.

— Идиоты! — выскочил он из кабины, стряхивая с себя останки несчастного животного, чей труп не сумел обрести покоя даже в тушёном виде.

— Э-эй, — отложил Станислав автомат и, проведя пальцем по внутренностям раскуроченной банки, засунул скромный улов в рот. — А неплохо, с дымком.

— Пикантно, — согласился я, слизнув с рукава несколько поражающих элементов взрывного устройства. — Нотки гексогена не хватает, для терпкости.

— Убирайте! — швырнул нам Павлов по тряпке. — Совсем из ума выжили?! Чёрт бы вас побрал, — чуть не плача обратил он взор на заляпанную винтовку и принялся оттирать её, позабыв о свисающих с собственных ушей ошмётках.

— Да забей, — посоветовал Станислав, обтерев лицо. — Это ж дополнительная защита от влаги.

— Ты двигатель повредить мог, или колесо!

— Но не повредил ведь.

— Теперь всё провоняет этим...

— Ну, знаешь, бывают ароматы и похуже, — отряхнулся я и взглянул на зверски уделанный потолок. — Станислав, выпусти-ка.

— А убирать это говно кто будет?! — возмутился Павлов.

— Вы двое будете, а я на стрёме постою. Нельзя в муромских лесах неподвижный транспорт посреди дороги без охранения оставлять. Ты, вроде, лейтенант, а таких прописных истин не знаешь. Эх! — спрыгнул я с подножки и потянулся. — Хорошо на свежем воздухе. Аппетит разыгрался. Может, ещё одну вскроем?

— Гранатой, — саркастически добавил блюститель чистоты.

— Осторожнее с желаниями. Наш добрый друг может их исполнить.

Утро выдалось погожее, лёгкий морозец прихватил грязь и покрыл гниющие листья ледяными иглами, искрящимися в лучах восходящего солнца. Сквозь паутину голых ветвей уже можно было различить тёмные воды Оки.

— Почему мы по железнодорожному мосту не поехали? — спросил я у самоотверженно трущего приборную панель лейтенанта.

— Он перекрыт.

— С каких пор и зачем?

— С тех самых, как наши основные силы к Мурому подтянулись. Для пресечения миграции нежелательных элементов.

— Красиво, — оценил Станислав, возя мясной тряпкой по лобовому стеклу. — А ничего, что вы этих нежелательных элементов в союзники записали? Формально, но всё же. Прям какой-то недружественный акт получается. Какие у вас вообще планы на Навашино?

— Мне такие вопросы решать не по чину.

— Но мысли-то есть?

— Избавляться от бригад надо, я считаю. С ними дело иметь — себе дороже. Ресурсы ресурсами, а репутацию за два дня не восстановишь.

— Ишь ты, репутацию, — пробило меня на смешок. — И какая она у вас?

— Ну...

— Ага. Баб с детями потравили, деревни окрестные раком поставили, да ещё и два центнера золота проебали на ровном месте. Эдакие агрессивные психопаты-неудачники с апломбом. Так себе репутация, я бы беречь не стал.

— Каннибалы и наркоманы её не улучшат.

— Нет, но органично дополнят.

— Вижу, — изогнувшись в немыслимой конфигурации, залез Павлов под рулевую колонку, — ты не особо веришь в успех нашей миссии.

— Ты про собирание земель русских?

— Да.

— Как тебе сказать... Разбредшееся стадо в стойло загоняют либо кнутом, либо лаской. Для первого у вас силёнок маловато, а для второго — денег. Ты вот о честных людях Навашино отзываешься так пренебрежительно, а они, меж тем, могли бы послужить неплохим пушечным мясом. Отдали бы им два-три городишки на разграбление, глядишь, и бригады бы поредели, и граждане нашего общего будущего государства стали бы кроткими да послушными. А без этого, думаю, тяжеловато будет им ваше счастье впарить. Да и в чём оно, счастье-то? Вот ты, расскажи мне о перспективах, замани в свою страну всеобщей любви и благоденствия. Не можешь?

— Я не рекрутёр, чтобы заманивать.