Прежде всего любовь

Это вполне может оказаться правдой, и это очень ее расстраивает. Я быстро меняю тему, потому что если я о ком и хочу говорить меньше, чем о Джози, так это об отце. Я совершенно точно не собираюсь рассказывать маме, что у него появилась новая девушка, хотя уверена, что завтра Джози и эту тему поднимет. Черт, с нее станется пригласить эту девушку отдельным письмом.

– Когда ты с ней последний раз разговаривала? – спрашивает она.

– В прошлую субботу, – вспоминаю я, – она позвонила в какое-то дикое время. Я почти спала.

– Она не показалась тебе расстроенной?

– Нет, мам. Она просто хотела поболтать. Она не в состоянии запомнить, что я прошу не звонить мне после десяти… Или что в моем доме не ходят в обуви.

– То есть ты думаешь, что у Джози могут быть и хорошие новости? – с надеждой спрашивает мама. – Может, повышение?

– Вряд ли, – я думаю, что финансовые проблемы куда вероятнее. Это будет далеко не первый раз, когда Джози просит у кого-то из нас денег.

Мама выдвигает другую теорию:

– Может, она с кем-то встречается?

– А почему она не может просто об этом сказать? И потом, вряд ли… Учитывая, что ее опять клинит на Уилле.

– Знаю, – соглашается мама, – я спрашивала ее, как прошла первая неделя в школе, и она только и говорила, что про эту девочку. Грустно…

– Грустно в смысле плачевно?

– Не будь такой злой.

Я вздыхаю и отключаю громкую связь.

– Я пытаюсь, мам. Но это сложно. Она такая… эгоистичная. Все должно вращаться вокруг нее. Посмотри только на это письмо.

– Мередит. Дай сестре шанс, – просит она, – ты всегда думаешь о ней самое худшее. Может быть, она хочет поговорить про Дэниела или про нашу поездку к Софи. Или…

Я перебиваю ее, уверенная, что Дэниел тут совсем ни при чем.

– Давай так. Посмотрим, что она нам скажет. И если это будет касаться не только ее одной, я дам ей шанс.

Вечером, когда мы с Ноланом и Харпер приезжаем к моей сестре, той нигде не видно. Родители и Гейб неуклюже беседуют в гостиной, странном сочетании склонности моей сестры к антропологическому дизайну и более современных вкусов Гейба.

Мама с папой ютятся на полосатых, под зебру, креслах без подлокотников, которые Джози купила на блошином рынке, а скучающий Гейб восседает на кожаном диване. Я, конечно, знаю, что они с Джози живут вместе, но сегодня я не ожидала его увидеть. Внезапное присутствие Гейба раздражает меня еще больше обычного. А может быть, раздражает меня Джози, которая заварила эту кашу с участием чужого человека, а сама даже не удосужилась прийти вовремя. Мне вдруг приходит в голову, что дело может быть именно в Гейбе. Может, они начали встречаться или завели какой-нибудь дикий бизнес. Но, честно говоря, мне кажется, что у него хватит ума в это не ввязываться, хотя, конечно, между ними существует какая-то дисфункциональная связь.

Я мрачно здороваюсь, даже не пытаясь скрыть раздражение, зато Нолан здоровается еще громогласнее, чем обычно, обнимает маму, потом папу, говорит все, что положено говорить правильному зятю. Они оба его обожают, хотя сложно сказать, в нем самом ли дело или в его дружбе с Дэниелом. В случае папы верен, скорее, второй вариант. Нолан для него постоянный источник утешения и грусти одновременно. Когда они оказываются рядом, разговор обязательно заходит о прошлом, они припоминают одни и те же старые истории, игры Малой лиги и шутки.

Даже если они начинают с веселья, в конце папа обязательно плачет, а Нолан его успокаивает. Это доказывает, что пережить смерть друга проще, чем смерть ребенка. Все это страшно предсказуемо, но со временем становится только тяжелее.

– Иди сюда, Харпер, солнышко, – папа протягивает руки ей навстречу.

Я оглядываюсь на Харпер, которая и не думает сдвинуться с места, предпочитая играть с Ревисом, плохо воспитанным псом Джози.

– Харпер, дедушка с тобой разговаривает.

Она без выражения смотрит вперед, а Нолан подталкивает ее и шепчет: «Поцелуй дедушку». Она неохотно подчиняется и идет к папе. Видно, что они не слишком близки – и в этом Нолан винит меня, а не алкоголика, который бросил нашу семью. Харпер быстро выворачивается из его объятий и топает к моей маме.

– Где все-таки Джози? – спрашиваю я, проходя к камину и изучая выставку фотографий. Сестра с Гейбом, с другими друзьями, с Харпер. Меня, Дэниела и родителей здесь нет.

– Она в душе, – говорит Гейб, делая непроницаемое лицо.

– Харпер, солнышко, сходи за тетей Джо, – прошу я, продолжая рассматривать фото.

Харпер спрыгивает с маминых колен и бежит по коридору, а я отпускаю замечание о том, что время Джози всегда важнее времени других людей. Никто ее не защищает, потому что сказать им нечего. Так что я сажусь рядом с Гейбом и прямо спрашиваю его, в курсе ли он, в чем дело.

Он уклончиво пожимает плечами. Я так и не поняла, не любит ли он меня, или он просто такой неприятный человек, но я на пальцах одной руки могу пересчитать все случаи, когда видела его в хорошем настроении.

– Она тебе ничего не сказала? Что-то не верится.