Прежде всего вейла

Никто не видел лица Драко, все были слишком заняты, следя за Пожирателями Смерти, но его осипший леденящий голос потом вспоминали еще долго.

- Зря ты это, дядя Рудольфус. - Не стоило трогать моего партнера!

Больше ни единого слова он не произнес, но вышедшие из палочки Драко золотистые и серебристые потоки пронзили щит Рудольфуса Лестранджа, и тот так же рухнул на землю, корчась от боли.

Разница была очевидна: там, где Ремус, прерывисто дыша от боли, продолжал лежать на земле, пусть и прижав руку к левой ноге, но при этом он не отводил глаз от противников и держал свою палочку наизготовку, Рудольфус Лестрандж под изумленным взглядом своей супруги продолжал извиваться от боли. Что тут уж скажешь о криках, исторгаемых его ртом... Мужчина уже просто колотился о землю, не в силах контролировать начавшиеся судороги. Вскоре у него пошла ртом кровь, затем началось носовое кровотечение, а затем кровь полилась и из ушей. Казалось, время просто остановилось, пока длилась агония, и только безумно-гневный вопль Беллатрикс прервал всеобщее молчание, в котором все следили за творящимся с Рудольфусом. И этот крик, казалось, дал сигнал начинать вторую часть противостояния.

Снова дождем посыпались заклинания, и теперь ими обменивались намного интенсивнее.

Гарри очертя голову бросился в битву: Волдеморт находился чуть позади своих Пожирателей Смерти, в основном осыпавших заклинаниями Люциуса и Северуса. Сам же Темный Лорд предпочитал посылать смертельное заклинание. Вот только его противникам в основном везло - они находились в постоянном движении, и смертоносные лучи не достигали всей цели.

Но когда его очередное заклинание сразило Парвати, захваченную боем, Гарри почувствовал, как что-то внутри вдруг стянулось в тугой узел, чтобы потом взорваться в яростном бешенстве. До тех пор он пользовался своей палочкой, но не сейчас...

Его магии больше не хватало одной только палочки. И он начал рассыпать заклинания: задерживающие, парализующие, связывающие, - все, что приходило ему в голову, за исключением смертоносных. И всякий раз заклинание шло двойным - один луч из палочки, а другой из левой руки.

Северус и Люциус краем глаз заметили, как посыпались настолько насыщенные силой заклинания. Оба знали, что это значит. Так что безо всякого сомнения они разошлись в стороны, и вскоре именно Гарри оказался на острие атаки. Однако в основном порядок расположения не изменился: Драко по-прежнему оставался за его спиной, гриффиндорцы полукругом защищали их обоих. Ремус, хромая, продвигался за Гарри, поскольку хоть Драко и наложил обезболивающее заклинание, восстановить так быстро сломанную бедренную кость он не мог.

Гарри, похоже, не осознавал, сыплющийся на него дождь проклятий.

Драко изо всех сил боролся с последствиями пропущенных заклинаний. Северус так же выбивался из сил, ставя столько щитов, сколько мог, но условия были не равны. Гарри, получившему столько проклятий, уже давно следовало бы выбыть из боя, но наперекор всему он оставался на ногах.

Через несколько долгих минут Гарри, переводя дыхание, все же прислонился к какому-то дереву неподалеку от Волдеморта. Тот был не в лучшем состоянии, но ни за что на свете не признал бы ничего подобного. Этот мерзкий мальчишка доводил его до белого каления, да и те, кто его поддерживали, были не лучше! Мерлин, они не чтили никаких правил! Он сам видел, как грязнокровная подружка Поттера и еще какая-то девица атаковали его верного Гойла голыми руками! Хотя не совсем так, вроде бы они еще использовали зубы и ногти...

Когда Гарри прислонился к дереву, сердце Люциуса забилось сильнее. Неужели сейчас настал тот момент? Тот самый момент, который спас жизнь Драко?

Он видел Волдеморта, переводящего дыхание, его одежда висела клочьями. Он видел Драко, чьи глаза запали, но парень продолжал посылать заклинание за заклинанием к Гарри, одна рука которого безжизненно повисла.

И наконец Люциус услышал слова своего любимого.