Президент

В ответ, с обеих сторон, на дорогу полетели заряды ручных гранатомётов. Полёт зарядов хорошо просматривался по огненным хвостам, оставляемым в черноте начавшейся ночи. Жаркими факелами вспыхнули шесть машин. В голове колонны чадили оба тягача, посланные для освобождения проезда. От первого удара сильнее всех пострадала противотанковая батарея из пятнадцати установок на колёсах остались лишь три, остальные горели чадящими факелами, время от времени изрыгая сдетонировавшие от высокой температуры боеприпасы. Автоматный огонь сверху несколько уменьшился, и солдаты, пользуясь моментом, начали подниматься по крутому откосу.

Противник действовал грамотно, введя в бой миномёты, он пытался в первую очередь подавить артиллерию. Дорога превратилась в огненный ад, взрывались машины с боеприпасами, переворачивались БТРы, гибли люди. Даже сквозь крепкую броню командного пункта слышались крики раненых о помощи.

— Товарищ полковник, нужно уходить из машины, — растерянным голосом, произнёс начальник штаба, — иначе из нас сделает котлету первое же попадание мины.

— Да, выходим, — охрипшим голосом, согласился полковник и открыл дверь.

В этот момент под машиной взорвалась мина. Страшной силы удар выбросил полковника из открытого проёма на асфальт дороги. Проскользив несколько метров на животе и ободрав скулу о горячий, несмотря на мороз, асфальт, полковник с трудом уселся и посмотрел на командную машину, которую взрывом подбросило и положило на бок. Кругом лежали убитые и раненые солдаты. Батальоны ещё пытались достичь гребня склона, но сверху шёл настолько плотный огонь, что удивительно как это солдаты умудрялись выжить. Вдруг стало тише. Подумав, что это контузия, последствие от удара, полковник посмотрел в хвост колонны и понял, замолчала последняя пушка. Следом прекратился обстрел из миномётов.

Перекрывая злое кашлянье крупнокалиберных пулемётов, сверху вновь зазвучал голос:

— Приказываю прекратить огонь, иначе мы будем вынуждены вас уничтожить. Нам это совсем не нужно, если хотите умирать, продолжайте сопротивление.

Ещё эхо голоса носилось от склона к склону, как стрельба с обеих сторон дороги начала стихать. Минуты через две над дорогой повисла тишина, нарушаемая лишь стонами раненых.

— Антон Константинович, вы ранены? — спросил, подбежавший сзади майор Кураковцев, командир второго батальона.

Полковник вздрогнул и непонимающе посмотрел на майора.

— С вами всё в порядке? — повысив голос, повторил свой вопрос майор.

— Вроде цел, — выдохнул полковник и поднялся на ноги, опершись на руку майора.

— Что будем делать? — Кураковцев посмотрел в глаза полковника, ища ответа.

— Как у тебя с людьми? — спросил полковник, не ответив на вопрос.

От острой боли в боку он скривился и приложив ладонь, почувствовал влагу.

"Бочину раскроил", — словно о ком-то постороннем, подумал полковник.

— Плохо, — зло ответил майор, — думаю ещё половина батальона в строю, но надолго ли.

— Как в остальных батальонах? — полковник поглаживал ушибленный бок и осматривал картину разгрома, подсвеченную заревами от горящих машин.

— Всем досталось, — выдохнул комбат и злобно посмотрел на крутой и неприступный откос.

— Да, грамотно сработали, нечего возразить, — заявил полковник, проследив направление взгляда комбата, — коробочку захлопнули мастерски, придётся сдаваться.

Словно подслушав полковника, заговорил голос из ретранслятора:

— Просим выслать ваших парламентёров для обсуждения условий капитуляции.

— Прямо как с захватчиками, — хмыкнул комбат.

— Наверное, так оно им и представляется, — задумчиво произнёс полковник, — что недалеко от истины.

— Передай, чтобы все отошли к машинам и по возможности помогли раненым, — повернувшись к комбату, добавил он, — и чтобы не было никакой стрельбы.

Майор побежал вдоль колонны, передавать приказ. Тем временем полковник услышал стоны из штабной машины.

— Эй, боец, помоги, — окрикнул он, пробегавшего мимо солдата в обгорелом бушлате, с автоматом на плече.

Вдвоём они быстро вытащили, стонущего радиста и вернулись за начальником штаба, лежащего без сознания с неестественно выгнутой рукой.

Потрогав пульс на шее, полковник удовлетворённо крякнул:

— Давай браток, вытащим и начальника штаба.

— Велика шишка, — солдат сплюнул сукровицу на стену, ставшую полом, и осторожно взялся за второе плечо подполковника.

Прислонив Васильева к вывороченной двери спиной, полковник кивнул солдату:

— Держи.

Парень понял с полуслова, обхватив руку начальника штаба выше перелома. Кость встала на место с неприятным скрипом. Ножка стула прекрасно выполнила роль шины, прикрученная к руке, бинтом из аптечки солдата.

— Браток, глянь водителя, — попросил полковник, занявшись радистом.

Лицо радиста было залито кровь и казалось красной маской, однако, ранение оказалось менее серьёзным чем у Васильева. При падении, парень приложился лбом об радиостанцию и рассёк его. Кровь залепила глаза, прежде чем радист очухался.

— Водитель мёртв, — голос вернувшегося солдата заставил полковника вздрогнуть.

— У тебя есть вода? — подняв взгляд на него, спросил полковник.