Президент Каменного острова

— Жадность родилась раньше их.

Я решил испытать Сороку: он или не он подсунул леща Аленке?

— Аленкин лещ у самых камышей клюнул…

— Вот как? — сказал Сорока.

— Я там удил — пустое дело.

— Бывает, — сказал Сорока.

— На голый крючок взял… Без червя.

— Ну и дурак, — усмехнулся Сорока.

— Кто?

— Лещ, конечно, — ответил Сорока. Он посмотрел на Гарика и Вячеслава Семеновича — они палатку сворачивали.

— Остается он, — сказал я.

— Лещи наши понравились? — Сорока посмотрел на остров, и лицо его стало озабоченным. — Куда Коля пропал?..

— Придет, — сказал я.

— Возьми, — Сорока протянул мне мешок.

Я осторожно взял мешок и заглянул туда.

— Тащи за уши, — сказал Сорока. — Не укусит.

В мешке сидели два кролика. Пушистые, ушастые. Они шевелили ноздрями и щурились.

— На развод вам, — сказал Сорока.

Мне кролики нравились. Я давно мечтал завести их, да все негде было. Не в комнате же их держать!

Сорока пошел вдоль берега. Наверное, лодка в камышах спрятана. Или в деревню отправился. Колю разыскивать. Куда действительно мог он подеваться?

Кролики обнюхали мои руки. Зверьки были совсем ручными. И даже не убежали, когда я их выпустил на лужайку.

У толстой сосны стоял Гарик и хмуро смотрел в ту сторону, куда пошел Сорока.

— Погляди, что у меня! — крикнул я.

Гарик не обернулся.

Глава двадцать третья

Вечером на узкой деревянной лодке приплыл Коля Гаврилов. Он был чем-то расстроен, разговаривал мало. Молча взял со дна лодки охапку травы и передал мне.

— Молочай для кролей, — сказал он. Этого молочая много росло вокруг нашего дома. Кроликов мы определили в сарай. Коля посоветовал вырыть им нору и напихать туда сена.

— Убегут, — сказала Аленка.

— Еще пару дадим.

— Мне эти нравятся, — сказала Аленка. Она весь день возилась с кроликами. Ласкала их, кормила всякой всячиной. Она предложила пустить их в избу, пусть живут с нами, но я отговорил. Что за удовольствие кроликам жить в квартире? Они любят воздух, природу.

Я заметил на Колином лице синяки. Даже в сумерках было видно, что одна скула у него вздулась, а глаз стал маленьким. Коля нет-нет да и дотрагивался до скулы. И часто шмыгал носом.

— Кто это тебя разукрасил? — спросил я.

— Три рыла на одного, — сказал Коля. — С кем хочешь можно справиться.

— Это за капроновую сеть? — сообразил я.

— Отобрали, сволочи!

— Какую сеть? — спросила Аленка.

— У Каменного Ручья подкараулили…

— И Гарик был? — спросила Аленка.

— Он меня не бил, — сказал Коля. — Гриб постарался и этот… Васька Свищ… Федьку я за палец кусил — вот завизжал! — Коля даже улыбнулся. — А я утек…

Аленка провела рукой по Колиной голове.

— Сколько шишек!

— Это Свищ, — сказал Коля. — У него кулаки — что камни…

Коля замолчал и посмотрел в сторону леса. Лицо его стало хмурым.

— Идут, гады! — сказал он.

К нашему дому приближались Гарик и Федя. Незнакомый парень остался у сосны. Он строгал ножом палку.

— Я пойду, — сказал Коля. — Противно на них смотреть…

Когда Гарик и Гриб остановились у крыльца, он отчалил и стал грести к острову.

— Наше вам с кисточкой, — заулыбался Гриб. Он был без своей знаменитой кепки, палец завязан тряпкой.

Мы с Аленкой промолчали. Зачем они пришли?

— Это Президент в лодке? — спросил Гарик.

— Бить пришли? — усмехнулась Аленка. — Втроем одного? У вас уже есть опыт…

Лодку было в сумерках не видно, но еще слышался скрип уключин и журчание воды. Солнце спряталось за островом. Вершины сосен пламенели.

— Не уйдет от нас Президент, — сказал Гриб и ухмыльнулся.

— В другой раз, когда будете избивать младенцев, надевайте рукавицы, — сказала Аленка. — Не так опасно. — И посмотрела на Федин палец.

— Надеюсь, ко мне это не относится? — спросил Гарик.

— Скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты… — отрезала Аленка. Повернулась и ушла домой, крепко хлопнув дверью.

— Белены объелась? — спросил Федя, убивая на щеке комара. Он повернулся к лесу и свистнул. Вразвалку подошел парень. На вид ему лет восемнадцать. Лицо грубое, широкое. Волосы курчавые. В руках толстая березовая палка, которую он выстругал, пока мы разговаривали.

— У кого есть закурить? — спросил он.

Гарик достал сигареты, протянул парню. Он положил палку на ступеньку, закурил.

— Это Свищ, — сказал Федя.

Свищ выпустил облако дыма, посмотрел на Федю.

— Не Свищ, запомни, ты, Гриб поганый, а Свищев Василий Кириллыч.

— На колхозной полуторке шофером работает, — уважительно сказал Федя.

— Ты еще забыл сказать, что на днях я переехал чужого петуха…

Василий Кириллыч отвернулся от нас и стал пускать дым в другую сторону. Еще было не темно, а над лесом уже сияла полная луна. В лесу покрикивали птицы. Вчера поблизости щелкал соловей, а сегодня что-то не слышно.

Из леса прибежал Дед. А отца все еще нет. Сидит на берегу и любуется озером. Пошел за солнцем, а вернулся с луной. Федя, увидев Деда, поморщился.

Вспомнил, как старик его отделал за меня. Дед обнюхал всех по очереди, посмотрел на меня: мол, прогнать их или не стоит?

Свищ пошевелился, сплюнул и сказал:

— Не люблю собак. В Полозове давеча одна на меня кинулась, так я ее дрыном уважил…

— Насмерть убивает, — сказал Федя.