Президент Каменного острова

Я пулей бросился к палатке, схватил подсачок на бамбуковой ручке и прибежал обратно. Рыбина еще держалась на крючке. Гарик вырвал подсачок из рук и ловко забросил в лодку. Аленка, не отрывая глаз от лески, взяла его.

- Леску не ослабляй! - переживал Гарик. - Сорвется, слышишь?

- Никто не ослабляет...

- Пускай воздуха глотнет... Легче тащить будет!

- Он не хочет воздуха...

Аленка все-таки подвела рыбину к борту и стала просовывать под нее подсачок. Рыбина всплеснула, и мы увидели золотистый бок и черный плавник.

- Лещ! - сказал Гарик. Рыба высунула из воды голову и, глотнув воздуха, добровольно легла на бок.

- Чего ждешь? - крикнул Гарик. - Тащи!

Аленка все еще никак ни могла просунуть подсачок.

- Бери с хвоста! С хвоста, говорю!

- Лопнешь, - сказала Аленка.

Гарик стукнул себя кулаком по лбу и в одежде полез в воду. Но когда он подплыл к лодке, торжествующая Аленка уже держала в подсачке изогнувшуюся рыбину. Крупная чешуя отливала золотом.

- Просто удивительно, почему не ушел, - говорил Гарик, плавая вокруг лодки.

- Всю рыбу распугал, - сказала Аленка.

- Давай к берегу, - позвал я. Мне тоже хотелось посмотреть на леща. Аленке самой не терпелось показать рыбину. Она стала грести к берегу. Гарик плыл рядом.

- Она чуть удочку не утащила, - рассказывала Аленка. - Смотрю, удочка сползает в воду, я как дернула! Тяжелое что-то. Тут я как закричу...

- Слышали, - сказал я.

Лещ был килограмма на полтора. Он смирно лежал на траве и ворочал глазами. Почему-то он почти не брыкался.

- Везет же... - сказал Гарик. Мокрая рубаха и штаны облепили его, у ног - лужа.

- Я говорила, что поймаю... - ликовала Аленка. - Это Сорока мне место показал. Я с шести утра сижу тут. Сначала одни ерши, а потом...

- Что дальше было - мы знаем, - сказал я.

Аленка умолкла. И правильно, нечего задаваться. Повезло, так помалкивай! Вот мне почему-то не везет...

Я вдруг увидел, как недалеко от того места, где ловила Аленка, закачались камыши, скрипнула осока. Негромко всплеснуло, разбежались круги. Когда солнце вышло из-за облака, я увидел под водой ррасплывчатую двигающуюся тень. Я думал, что увижу и зеленую трубку, но трубки не было. Тень ушла в глубину, растворилась. И сколько я ни смотрел - трубку так и не увидел. Маленькие волны сомкнулись над таинственным пловцом. Опять загадка: кто это? У Сороки была трубка, он не мог так глубоко уходить под воду.

- Я вечером опять на этом месте встану, - сказала Аленка.

- Теперь все лещи твои, - сказал я.

Глава двадцать первая

С утра стал накрапывать дождь. Он глухо стучал по крыше нашего дома. Под окном росли лопухи, слышно было, как дождевые капли, скатываясь с крыши, барабанят по широким зеленым тарелкам. Сосны стояли потемневшие и взъерошенные. На остриях зеленых иголок повисли блестящие капли. Небо затянули серые облака. В той стороне, где должно быть солнце, облака были светлые. Я не любил такой дождь. То ли дело гром и молния! Налетит гроза, все кругом потемнеет, а потом как заполыхает и загремит! И дождь не такой маленький и нудный, а как ударит косым ливнем, так трава ложится на землю.

Отец, подперев руками голову, читает рукопись. Он не слышит дождя. Аленка, положив ноги на спинку кровати, лежит с книжкой в руках. Дед растянулся посередине комнаты. Он побывал на улице и вымок. Глаза прижмурены. Но я знаю: Дед не спит. Уши шевелятся. Он слушает, что творится снаружи. Когда Дед попадает под дождь, от него несет псиной. Мне нравится этот запах. А вот Аленка не выносит. Она изредка поглядывает на Деда и морщит нос. Но Деду наплевать на Аленку. Он все равно не уйдет из дому, пока самому ме захочется. Иногда наш старик становится упрямым как осел. С места не сдвинешь, рычит, клыки показывает: и у собак бывает разное настроение. Наверное, не нравится ему, что дождь идет.

Я сижу на подоконнике, положив руки на колени. Смотрю на мокрый лес и жду чего-то. Вдруг из леса выйдет лось Сережа? Или сын его - Борька?

- Лоси умеют плавать? - спрашиваю я.

Отец отрывается от бумаг и смотрит на меня. Я уверен, что он меня не видит. Отец видит пересекающиеся линии, кривые и прямые.

- Лоси? - спрашивает отец и, подперев ладонью лоб, снова углубляется в рукопись, забыв про лосей.

- Как они попали на остров? - говорит Аленка.

На этот вопрос трудно ответить. Если даже и умеют плавать, они все равно не заберутся на остров.

- Зимой! - осенило меня. - По сугробам.

Аленка молча смотрит в потолок. Немного помолчав, соглашается:

- Иногда и тебе приходят в голову разумные мысли.

- А тебе никогда, - отвечаю я.

Но Аленке ругаться лень. Она не обижается.

- А медведи умеют плавать? - снова спрашиваю я.

Все молчат. Никого не волнуют медведи. Конечно, умеют плавать. Почему бы им не уметь?

- Убей меня громом, если они не позаимствовали этот грот и колодец у Жюля Верна, - сказала Аленка.

Где-то далеко и впрямь громыхнуло.

- Убьет, - говорю я.

- А Коля Гаврилов - его верный паж?

- Оруженосец, - соглашаюсь я. Аленка любит употреблять эти старинные словечки из романов.

- Как ты думаешь, Сережа, кто из них храбрее?

Я понял, о чем идет речь, но на всякий случай спросил:

- Гарик или Сорока?