Президент Каменного острова

- Кто это придумал ему такое имя?

Непонятная это вещь - храбрость. Гриб держал дымящуюся бомбу в руках и посмеивался. Мы с Гариком чуть со страху не умерли, а он хоть бы что. А когда Дед насел на него, так сразу побелел и быстренько домой смотался. И Аленка одна может по лесу бродить весь день, не боится ночью выходить из дому, а как гром загремит, так побледнеет и начинает полотенцем закрывать зеркало. А потом ложится на диван и на голову подушку кладет. А я люблю смотреть на грозу. И не страшно мне, а, наоборот, весело - так и хочется выбежать под хлесткий дождь и прыгать по лужам. Я иногда так и делаю. Когда никто не видит. А до чего приятно стоять под ливнем без кепки и чувствовать, как по голове щелкают капли, а рубаха прилипает к телу! Говорят, кто простоволосый стоит под дождем, тот быстрее вырастет. И еще я люблю смотреть, как дождевые капли хлещут по лужам. Лужа пузырится и кипит. А иногда появляется маленькая радуга. Из звона и пузырей. Поиграет маленько и пропадет. Аленка этого никогда не видит. Она прячется под подушкой.

- Где же ты, солнце ясное? - произнес отец, поднимаясь из-за стола. За горами, за долами, за дремучими лесами... Пойдемте, ребятишки, за солнцем?

Мы с Аленкой посмотрели на окно. Капли суетливо торкались в стекло. Не успеешь до озера дойти, как холодные струйки потекут за воротник.

- Вы знаете, чем сейчас в лесу пахнет?

Мы не знали.

- Грибами, - сказал отец, - Грибами, которые еще не вылупились на свет божий.

Грибы, которые еще не вылупились, не интересовали нас с Аленкой. Вот если бы они появились, тогда бы мы побежали в лес.

- Вы слышали когда-нибудь, дикари несчастные, как шумят березы под дождем?

И этого мы не слышали. Я полагаю, что они шумят под дождем так же, как и осины, и клены, и вязы, и другие лиственные деревья.

- А кукушку хотите послушать?

Зачем обязательно это делать на дожде? Кукушку можно послушать и потом, когда дождь перестанет. Здесь какие-то скупые кукушки. Несколько раз я просил их посчитать, сколько лет мне жить. Раза два прокукуют - и молчок.

Отец прошелся по комнате. Он на ходу взял Аленкину книжку, прочитал название и снова положил.

- "Роб Рой"... Вальтер Скотт. А ты "Гойю" читала?

- Про что это?

- Про Гойю.

- Он был рыцарь?

- Шпион какой-нибудь, - сказал я.

Отец схватился за голову:

- Они до сих пор не знают, кто такой Гойя!

- Мы еще маленькие, - сказал я.

- Папа, ты хотел идти за солнцем, - сказала Аленка. - Только сначала скажи, кто такой Гойя?

- И вы не знаете, кто такой Микеланджело? Рубенс? Тициан? Рембрандт? Ван-Дейк?

- Великие художники, - сказала Аленка.

- Нет, скульпторы, - заметил я.

- Дети! - вскричал отец. - Немедленно собирайте чемоданы, летим в Ленинград!

- Зачем? - в один голос спросили мы,

- Я вас поведу в Эрмитаж, потом в Русский музей, потом в Казанский и Исаакиевский соборы...

- Мы там были, - сказал я.

- Мы будем туда ходить каждый день! - гремел отец. - Мы будем там ночевать. И изучать, изучать, изучать произведения великих живописцев и скульпторов.

- Это великолепно! - воскликнула Аленка. - Сережа, ты слышал? Наш папа теперь каждый день будет приходить в четыре с работы, и мы вместе будем ходить по музеям и картинным галереям! Наконец-то наш дорогой папочка вплотную займется воспитанием своих необразованных детей!

- Почему в четыре? - перестал ходить по комнате отец. - У меня ведь на вечернем отделении лекции... Мы будем иногда по утрам ходить. Да-а... По утрам я должен быть и лаборатории. Мы будем ходить...

- Ночью! - воскликнула Алеика. - Кругом тишина, а со стен во всей своей первозданности смотрят на нас картины гениальных художников. Потрясающее зрелище! Вот только нужно договориться с администрацией музеев, чтобы нас пускали туда по ночам... Ну, это папа возьмет на себя.

Отец улыбнулся и озадаченно почесал затылок.

- Почему, собственно, я с вами должен ходить в музеи? Так сказать, водить вас за ручку? А сами? Дорогу не найдете?

- Ты всегда прав, - сказала Аленка. - А все-таки скажи: кто такой Гойя?

- Ничего не выйдет, - ответил отец. Он надел плащ и ушел в лес слушать кукушку. Дед проводил его до порога и остановился в глубокой задумчивости: перевалить через порог или остаться в избе? Он повернул морду в нашу сторону, как бы спрашивая совета, но мы молчали. И тогда Дед тяжело, как он это умел, вздохнул и, отворив мордой дверь, ушел вслед за отцом. Весь вид его говорил: служба есть служба, ничего не поделаешь.

- Какие мы с тобой неотесанные, - сказала Аленка,

- Отешемся, - сказал я.

- Раз в неделю можно ходить в музеи, - продолжала Аленка. - Живем в таком городе, а совсем не знаем его.

- В музеях пахнет мышами, - сказал я.

- На чердаках не только мышами пахнет, а и кошками... А ты иногда часами торчишь на чердаке.

- То на чердаке, - сказал я.

В сенях хлопнула дверь. Кто-то идет к нам. Наверное, отец раздумал идти в лес. Кукушку можно слушать и дома, стоит только окно распахнуть.

Дверь отворилась, и на пороге появился Сорока. В руках у него мокрый мешок.

- Вот не ждали! - сказала Аленка.

Глава двадцать вторая