Президент Каменного острова. Президент не уходит в отставку

Глава двадцать вторая

Волосы у Сороки мокрые. Рубаха на груди и плечах потемнела. Он был босиком, штаны подвёрнуты. Я удивился не меньше Алёнки: зачем к нам пожаловал Президент?

Но он не торопился объяснять. Положил мешок под скамейку. Мне показалось, что в мешке кто-то шевелится. Я хотел пригласить Сороку в комнату, но он и сам, без приглашения, подошёл к столу и сел на табуретку. Рукой пригладил взъерошенные волосы. Ладонь стала мокрой, и он, взглянув на неё, вытер о штанину.

Алёнка по-прежнему лежала на кровати, положив ноги на спинку. Книжку она засунула под подушку и с любопытством смотрела на незваного гостя.

- Я поймала леща, - похвасталась Алёнка.

- Вот видишь, - сказал Сорока.

- Мы из него уху сварим.

- Да, - сказал Сорока.

Я посмотрел на него. Сорока был невозмутим. Зачем всё-таки он пришёл? И что у него в мешке? Снова там кто-то пошевелился.

- Шли бы в лес, - сказал Сорока. - Сидите дома, как сурки.

- Сидим, - ответил я.

- Коля Гаврилов не был у вас? - спросил он.

- А должен быть?

- Пропал куда-то парень, - сказал Сорока. Немного помолчав, спросил: - Отец в лес ушёл?

- За солнцем, - сказал я.

Сорока поднялся. Мне не хотелось, чтобы он уходил, и я сказал, что отец скоро вернётся. Алёнка подтвердила. Ей тоже не хотелось, чтобы Сорока уходил. А он стоял в нерешительности.

- Если ушёл за солнцем, - сказал он, - то вряд ли скоро вернётся… Дай бог, если к вечеру прояснится.

Он не ушёл. Снова уселся на табуретку.

- А зачем тебе отец? - спросил я.

- Дело есть, - коротко ответил он.

Мы помолчали. Алёнка, глядя в потолок, проговорила:

- Не обидишься, если спрошу…

Сорока улыбнулся:

- Почему меня зовут Сорокой?

Алёнка энергично закивала головой.

- Я родился в лесу…

- В лесу? - удивилась Алёнка. - Уж не в птичьем ли гнезде?

- Расскажи, - попросил я.

Может быть, потому что у Сороки было хорошее настроение, или всё равно ему делать было нечего, он под стук дождя рассказал нам удивительную историю своего имени.

История, которую рассказал Сорока

- Есть на свете такая деревня Дедовичи. Это в Белоруссии. Кругом леса. От железной дороги - сто километров. В деревне десятка два изб. Там жили мои родители. Работали в колхозе. Отец - кузнец, мать лён выращивала. Я никогда не видел ни отца своего, ни мать. Отец, когда началась война, ушёл на фронт. И погиб в самом конце войны, на правом берегу Одера. Он был пулемётчик. А мать так и жила в Дедовичах, ждала его. В этих лесах после войны орудовали бандеровцы. Есть такие бандиты. Они с немцами заодно. Когда бандеровцы налетели на Дедовичи, все разбежались. Ну и мать моя… А я должен был вот-вот на свет появиться. Она еле ходила. Когда бандеровцы наткнулись на группу, где была моя мать, они всех из автоматов… Звери, а не люди были. А я только что родился. Видя, что бандиты приближаются, мать схоронила меня в кустах. Неизвестно, сколько я там пролежал - это случилось летом, - нашли меня совсем голого наши бойцы. Рядом была муравьиная куча. Наши лес прочёсывали, добивали бандеровцев. Они бы и не нашли меня, но услышали сорочьи крики. Птицы носились надо мной и кричали. Сороки… Много сорок. Лейтенант был весёлый человек и назвал меня Сорокой, а фамилию свою дал… Потом бандиты и его убили. Только всё равно этих гадов уничтожили.

Мы с Алёнкой ожидали услышать какую-нибудь весёлую историю, а тут вот что.

- И у тебя нет другого имени? - спросила Алёнка.

- Когда я стану взрослым, меня будут звать Сорока Тимофеевич… Смешно?

- В нашем классе у одного мальчика имя Плутоний, - сказала Алёнка. - Мы его зовём Плут.

- А у нас есть Радий, - сказал я. - Он рыжий. И жутко вредный!

- В детдоме дали мне другое имя… Обыкновенное - Иван. - Сорока помолчал и добавил: - А мне нравится Тимофей.

- Иван лучше, - заметила Алёнка.

- Лейтенанта того Тимофеем звали, - сказал Сорока. - Который меня нашёл.

- Коля рассказывал про Смелого. Это правда?

- Правда, - сказал Сорока.

- А могилу нашли?

- Мы поставим ему памятник.

- Кому памятник? - спросила Алёнка, которая ничего не слышала про Смелого.

Сорока стал рассказывать и эту быль. Алёнка вся подалась вперёд, слушая его. Для неё это было полной неожиданностью. Моя сестра считала, что в такой дыре, куда мы забрались, ничего интересного быть не может. И вдруг такое! И не в старинных романах, а на самом деле.

К нам пришёл Гарик. Сорока замолчал и стал с интересом рассматривать его. Алёнка с досадой взглянула на Гарика: дескать, не вовремя тебя принесло. Гарик встретился с Сорокой впервые. Он даже сначала не сообразил, что это Президент. Гарик был чем-то расстроен. Лицо хмурое, рубашка промокла и испачкана в земле. Рыбачили на дожде, что ли?

- Мы уезжаем, - сказал Гарик и посмотрел на Алёнку.

- Надо с вашими попрощаться, - она поднялась с кровати.

- Ещё палатку не свернули…

Алёнка снова улеглась и ноги положила на спинку.

- Совсем? - спросил я. Гарик кивнул. За всё время Сорока не проронил ни слова. По лицу его было непонятно: рад он, что уезжает Гарик, или ему всё равно.

Гарик подмигнул мне и вышел в сени. Я за ним.

- Этот тип - Сорока? - спросил он. Я ответил.

- Зачем он к вам пришёл?