Президент планеты

– Я с тобой согласна, мне тоже не хотелось бы отпускать тебя, или Аню, или ещё кого-нибудь на такой штурм. Но в этот раз я останусь. Не волнуйся, я не буду подходить близко. Буду наблюдать за всем издали.

Сделав недовольное лицо, которое у Лизы получалось профессионально, она покачала головой.

– Тогда и мы остаёмся, – сказала она. – Одну я тебя здесь не брошу.

На часах значилось двадцать один тридцать четыре.

– Этот бунт пытались устроить уже несколько месяцев, – сказала Мэри. – Каждый раз, когда уровень безработицы повышается на один процент, бунтовщики пытаются собрать толпу, чтобы показать недовольство. Если бы не частная армия, расстрелявшая нескольких жителей в прямом эфире, люди так и не собрались бы.

Полтора часа ничего не происходило. Их грузовик располагался на границе автострады и парковки торгового центра. С этого места открывался широкий вид на толпу и посёлок впереди. Ораторы без перерыва обрабатывали собравшихся речами. Основной претензией к жителям посёлка была растущая безработица и отсутствие путей выхода из экономического кризиса. Люди хотели показать тхари, каково это жить в страхе перед завтрашним днём.

Постепенно их окружили протестующие, и машина окончательно потеряла возможность сдвинуться с места. Сквозь прозрачный корпус было видно всех людей вокруг, тогда как для них грузовик оставался тонированным. Окружающие даже не догадывались, что внутри кто-то сидит. В этом месте больше не переворачивали дронов и не громили магазины. На окраине города вся ненависть была направлена в одну сторону – на посёлок и его жителей.

Рядом с грузовиком стоял мужчина с металлической челюстью и такими плотными солнцезащитными очками, что создавалось ощущение, будто у него нет глаз. А позади него – парень и девушка с розовыми ирокезами. Большинство людей были одеты так, будто пришли на концерт популярного рок-музыканта: кожаные куртки с шипами, красные джинсовые жилеты, белые майки с черепами. Тут и там виднелись металлические, пластиковые и карбоновые протезы. Раньше Лилия даже не догадывалась, как много людей её возраста аугументировали своё тело – среди богатых людей улучшения считались уродством. Более того, любую часть тела можно было вырастить на заказ.

Каждый второй стоял с телефоном в руке, экран которого подсвечивал лицо. Они все сидели на «Пангее» и смотрели текущие новости, а также ждали координации от организаторов протеста. Социальные сети взрывались новостями из Гибралтара. Выкладывались сотни тысяч видеозаписей миллионных толп.

Чуть дальше стояла девушка с ярким чёрным макияжем. Она выглядела так, словно должна была выйти на сцену с гитарой, однако в руках у неё был джойстик для управления дроном, от которого тянулся провод и подсоединялся к её шее.

– Что это? – спросила Лилия, указывая на девушку.

– У неё чип памяти в голове, – ответила Мэри. – Его сейчас испытывают на людях с амнезией. Если его слегка модернизировать, то можно оснастить системой управления дроном. Он будет выполнять мысленные команды.

– Я думала, мысленно можно управлять только жалюзи на окнах да свет выключать. Так ещё и обруч дурацкий нужно носить без перерыва. Она видит всё, что видит дрон?

– Нет, конечно. Видишь же, глаза у неё обычные. Были бы кибернетические, то может быть.

Высоко в небе летал чёрный механизм с шестью пропеллерами. Девушка с проводом управляла им, не прикасаясь пальцами к джойстику. Она лишь смотрела на экран и отдавала мысленные команды.

В двадцать три пятнадцать толпа впереди начала уступать дорогу самоходным пушкам. Это были орудия с огромной дальнобойностью. Металлические стволы имели длину более четырёх метров и передвигались на платформе с шестью колёсами. Всего их было одиннадцать штук, и все разных цветов. Некоторые из них выглядели новыми, другие словно сошли с музейных постаментов.

– У меня нехорошее предчувствие, – сказала Лилия.

– Не у тебя одной, – ответил Михал. – Я уже видел такие толпы, и в прошлый раз мне пришлось прятаться в подвале, чтобы они не разорвали меня.

Не успели пушки выехать на переднюю позицию, как из динамиков со стороны посёлка послышался многократно усиленный женский голос. Он звучал очень вежливо, раздавался над всей долиной, и любой человек из трёхмиллионной толпы мог отчётливо его слышать:

– Внимание, вы пытаетесь нарушить границы закрытой военной территории. В соответствии с законом о военных границах, а также частной собственности от двадцать девятого июля две тысячи сорокового года в ответ на попытку проникновения могут быть приняты любые меры по отражению нападения вплоть до смертельного исхода.

Это была записанная речь женщины-диктора. Следом за ней раздался другой голос, мужской и менее официальный:

– Пожалуйста, возвращайтесь домой. – Это говорил Карл Брин, начальник охраны. Его можно было узнать по лёгкой шепелявости. – Перед вами частная территория, не пытайтесь проникнуть внутрь.

В ответ на предложение раздался гул негодования. Кто-то свистел, кто-то кричал ругательства, кто-то поднимал в воздух средний палец.