Президент пропал

– Самый, пожалуй, главный парадокс современного мира, – начинает Стас, – состоит в том, что прогресс делает человечество одновременно и более могущественным, и более уязвимым. Чем больше могущество, тем больше уязвимость. Вполне справедливо полагать, что на сегодняшний день достигнут пик могущества и человеку подвластно больше, чем когда-либо. Но вместе с тем я вижу, что достигнут и пик уязвимости. Причина – в чрезвычайной зависимости от технологий. Все здесь знакомы с понятием «Интернет вещей»?

– В общих чертах, – отвечаю я. – Это связь разных устройств посредством Интернета.

– По существу, да. Однако речь не только о ноутбуках и смартфонах, а обо всем, что хоть как-то связано с Сетью. Стиральные машины и кофеварки, видеорегистраторы и видеокамеры, термостаты и детали станков, и даже реактивные двигатели – список почти бесконечен, от самого большого до самого малого. Два года назад к Интернету имели подключение пятнадцать миллиардов устройств. А через два года? Где-то пишут, что их будет уже пятьдесят миллиардов. Некоторые говорят: сто. Рядовой обыватель почти каждый день видит рекламу о новейшем «умном» устройстве с функциями, которые лет двадцать назад даже в голову никому не пришли бы. Устройства заказывают вам цветы к важной дате, показывают, что происходит у вас дома, когда вы на работе, предупреждают о пробках и предлагают более быстрый маршрут.

– Да, и такая взаимосвязь всего со всем делает нас уязвимыми перед шпионскими и прочими вредоносными программами. Это понятно, – говорю я. – Однако сейчас не столь важно, чем там занимается «Сири»[34]: подсказывает мне погоду в Буэнос-Айресе или позволяет иностранной разведке шпионить за мной посредством тостера.

Стас вышагивает по комнате, будто по лекционному подиуму перед аудиторией в тысячу человек.

– Нет, конечно, нет… Простите, отвлекся. Если по делу, то почти всякая сложная автоматика, почти все операции в современном мире завязаны на Интернет. Другой пример: мы очень сильно зависим от электричества. Так?

– Конечно.

– А если электричества не станет? Будет хаос. А почему? – Парень окидывает всех взглядом в ожидании ответа.

– Потому что заменить его нечем, – отвечаю я. – Ну, практически.

– Верно. – Стас указывает на меня. – Иными словами, наша жизнь зависит от чего-то труднозаменимого.

– То же самое можно сказать и об Интернете, – размышляет вслух Нойя, больше для себя.

Стас почтительно склоняет голову:

– Именно так, госпожа премьер-министр. Почти все, что раньше выполнялось без Интернета, сегодня выполняется исключительно с его помощью. Никаких альтернатив не осталось. Безусловно, мир не погибнет, если мы вдруг не сможем спросить у гаджета, как называется столица Индонезии, или микроволновка перестанет разогревать завтрак, или откажут видеорегистраторы.

Стас снова начинает ходить, опустив голову и засунув руки в карманы, – точь-в-точь преподаватель на лекции.

– Но что, если перестанет работать все и сразу? – вдруг спрашивает он.

Повисает оглушительная тишина. Канцлер Рихтер замирает, едва поднеся чашку с кофе к губам. Нойя будто перестает дышать.

«Темные века», – думаю я про себя.

– Интернет не так уязвим, как вы утверждаете, – возражает Дитер Коль. До Стаса ему, может, и далеко, однако, в отличие от прочих собравшихся здесь высокопоставленных лиц, в современных технологиях он разбирается. – Да, сервер можно взломать, заставить его замедлять или даже блокировать трафик. Но при динамической маршрутизации в таком случае просто переключаются на другой сервер, и всё.

– А если каждый маршрут будет перекрыт? – спрашивает Стас.

Коль задумывается, хочет снова парировать, но замирает. Закрыв глаза, он трясет головой.

– Это же… просто невозможно.

– Нужно время, терпение и умение, – говорит Стас, – а также чтобы вирус не обнаружили в момент внедрения на сервер и чтобы после внедрения он оставался спящим.

– Как вы получали доступ к серверам? Посредством фишинга?

Стас уязвленно кривится:

– В том числе да, но в основном нет. Как правило, мы отвлекали внимание. DDoS-атаки, заражение таблиц BGP…

– Стас… – ворчу я.

– Ах да, простите, вы просили говорить простым языком… Ладно. DDoS-атака – это распределенная атака «отказ в доступе». По сути, мы обрушиваем шквал запросов на сервера, преобразующие URL-адреса, которые мы вводим в браузеры, в IP-адреса для интернет-роутеров.

– Стас…

Он виновато улыбается.

– Ну, допустим: вы вводите даблъю-даблъю-даблъю си-эн-эн точка ком, а сеть, в свою очередь, преобразует это в адрес маршрутизации, чтобы направить трафик на нужный сервер. При массированной атаке сеть захлестывает фиктивным трафиком, в результате чего она обваливается. В октябре шестнадцатого года после одной такой атаки многие сервера, а с ними и многие популярные сайты в Америке, почти на сутки прекратили работу. Пострадали «Плейстэйшн», Си-эн-эн, «Спортифай», «Верзион», «Комкаст», не считая тысячи интернет-магазинов.