Президент заказан. Действуйте!

Мокрые валуны таинственно блестели в лунном свете. Мохнатые южные звезды прокалывали небо. Листья кустарников чутко шевелились в едва различимом ветерке. Теплый воздух был на удивление влажен и густ – казалось, его можно резать ножом.

– Ну, вот мы и в Республике Апсуа, как они сами ее называют, – констатировал Бондарев, осматривая сбитую на камнях ступню спутницы. – Древняя Колхида, а в настоящем страна шашлыков, боевиков, контрабандистов и цитрусовых культур... Что с ногой?

– Бо-ольно, – телеведущая скривила губы, словно капризный ребенок.

– Сама и виновата. Ходить ты явно не умеешь...

– Если бы ты заранее предупредил, что мы собираемся удирать на катере, я бы подобрала соответствующую обувь, – съязвила Белкина. – И вообще запаслась бы всем необходимым. Честно говоря, я уже сто раз пожалела, что согласилась на эту авантюру со «следственным экспериментом» на море... Твое поведение стало для меня настоящим ударом.

– ...А к любому удару всегда следует быть готовым, – парировал Клим. – Тогда и не придется стенать: ах, да как это я не могла предположить, как это я не подумала, как это меня обставили по всем статьям...

– Со мной подобным образом даже чеченские боевики не обращались, когда нашу съемочную группу в Гудермесе заложниками взяли! – вспыхнула телеведущая «Резонанса». – Они-то хоть люди предсказуемые... В отличие от тебя! Они хотя бы нас кормили!

– Если тебе так понравилось у боевиков – чего же ты в Гудермесе насовсем не осталась? Ладно, а теперь к делу, – Бондарев присел на валун и умыл лицо. – Если идти вверх по реке, мы попадем на абхазско-российский пропускной пункт Леселидзе. Там, я думаю, нам светиться не стоит. А вот чуть южнее, на берегу – замечательный поселок Гандиади. Ну что – еще один марш-бросок?

– А нас не задержат? – спохватилась Тамара.

– Кто? – Ну, мало ли... Местные пограничники, например.

– Ты все еще в плену детских воспоминаний. Фильмы про Карацупу и героев-пограничников я тоже помню. Успокойся, – Клим предупредительно помог спутнице подняться. – Тут нет священных рубежей и железного занавеса. Местные пограничники сейчас трескают вино и думают, как выгодней загнать будущий урожай мандаринов. Контрабандистов они не ловят, те сами им деньги в конвертах регулярно приносят.

– Ты уверен?

– Поверь, знаю о чем говорю. Вот только как обстоит дело со шпионами – не знаю. Подозреваю, что им приходится ездить рейсовыми автобусами.

Курортный поселок Гандиади поражал относительной тишиной и спокойствием. Несмотря на разгар сезона, отдыхающих почти не наблюдалось. Не гремела музыка в уличных кафе, не мечтали на берегу влюбленные парочки, и головы отчаянных любителей ночных заплывов не мелькали на лунной дорожке моря. На песчаном берегу лежали, перевернутые килями вверх, пропахшие рыбой и смолой лодки. Не сильный, но устойчивый норд-ост разогнал волну, и над серым парапетом набережной вспыхивали белопенные всплески прибоя.

Вывеска гостиницы призывно светилась на фоне берега, едва подсвеченного прожекторами. В тихом фойе скучал хозяин – старый армянин с благородными сединами, и лопасти вентилятора наматывали дым его сигареты. Множество ключей, висевших на доске портье, свидетельствовали об отсутствии постояльцев.

– Ночевать будем в одном номере, – предупредила Белкина.

– Зачем тесниться? Можем взять хоть по два номера на человека, – хмыкнул Бондарев.

– Я не набиваюсь в постель. Мне страшно, – молвила Тамара и отвернулась.

– Ты не бойся, я с тобой, – Клим положил на стойку две пятисотрублевые купюры, по местным меркам деньги баснословные. – Нам двухместную комнату, пожалуйста. Если можно – с видом на море.

– Понимаю, – армянин оценил странную парочку и, видимо, решил, что это любовники. – Ужинать будете в номере? Что хотите? Вино, фрукты, овощи...

– Если не возражаете – поужинаем на улице.

Армянин протянул бланки, и Клим споро вписал в них вымышленные фамилии, номера паспортов и прописку.

– Прошу.

– А... документы?

Бондарев белозубо улыбнулся.

– Зачем, уважаемый, документы? Вы что – нам не верите? Мы ведь не собираемся воровать простыни, одеяла и выкручивать в туалете лампочки. Кстати, сдачу не надо. Оставьте себе...

Определившись с номером и приняв по очереди душ, спутники отправились в гостиничное кафе, обслуживал их все тот же армянин, видимо, он занимал все возможные должности в этой небольшой гостинице.

Полосатый тент, натянутый над плетеными столиками, шелестел, словно парус под легким бризом. Между рядами пирамидальных тополей бродил слабый ночной ветерок. Деревья отбрасывали на дорогу равномерные тени, и тени эти, продырявленные электрическим светом, шевелились на асфальте, словно живые.

Белкина попробовала вина и нашла его неплохим. Спиртное быстро расслабило, и телеведущая наконец задала вопрос, вертевшийся на языке всю дорогу:

– Может, ты мне хоть теперь расскажешь, что все это значит? Я кто – спасенная, заложница?.. Арестованная?

– Можешь считать себя тем, кем тебе нравится самой, – парировал Бондарев невозмутимо.

– Нет, ты вообще нормальный человек?

– Тебе предъявить справку о вменяемости?