Президентская азбука

– Какая ты у меня молодец! – восхитилась мать и засмеялась шутке телеведущей.

Алиса, аккуратно маневрируя с канделябром, вбежала вверх по лестнице. Влетев в комнату, она сразу спрятала свою добычу в нижнем ящике стола. Потом, почувствовав на спине чей-то холодный расчётливый взгляд, медленно обернулась.

На кровати, внимательно глядя на неё, сидела героиня Первой Иррианской войны, личная телохранительница Президента и национальная героиня Первого Измерения Карин Пинк. Рука Карин плотно держала за горло Роджера, любимого кролика семейства.

– Не шумим, – никто никогда не говорил с Алисой таким тоном. – Сядь на стул, руки держи на виду. И без глупостей, ты меня знаешь…

Девочка только кивнула.

– Старинный канделябр, может, даже золотой?.. Зачем он тебе, девочка?

– Для свечек…

– Хороший кролик… Как зовут? – Карин отвела взгляд от девочки и начала аккуратно гладить кроличью шкурку.

– Роджер…

– Роджер… Алиса, ты же не хочешь подставить кролика Роджера? И не будешь рассказывать мне, что заложила душу только для того, чтобы послушать Морден Толкинг при свечах?..

Девочка нерешительно оглянулась, но уже через мгновение гордо вздернула подбородок вверх.

– Этис, Атис, Аниматис…

– Девочка, ты чего? – Карин от удивления уронила Роджера.

– Этис, Атис, Аниматис… – лицо девочки стало неподвижно, и только губы продолжали шептать странные слова.

– Да вашу ж… – Карин потянулась к рации, но руки уже не слушались, они уже сами принимали решения. И в этот самый момент героине Первой Иррианской войны впервые в жизни стало страшно – не за себя, а за подрастающее поколение. Перед глазами Карин начали появляться и одна за другой исчезать картинки из её собственного детства. Открытая дверь дома и спина отца в проёме… Сломанная кукла Сьюзи – у неё была очень непрочная шея, такие куклы всегда ломались. А вот уже маленькая Карин роет для Сьюзи могилу в саду. Ей захотелось закричать, но горло тоже больше не слушалось…

– Этис, Атис, Аниматис, – продолжала добивать Алиса, и предметы, лежавшие в комнате без дела, начали взлетать в воздух. Карин успела увидеть, как прямо у неё над головой зависла большая красивая деревянная шкатулка, но уже через мгновение оказалась без сознания в маленькой детской кроватке…

* * *

– Карин, прекращай заливать, – устало попросила Мария. – Мы проверили эти слова – они ничего не значат, это вообще не латынь! Но из моего личного расположения к тебе мы проверили и другие языки. В общем, это вообще ничего не значит. Да и если бы значило, Карин, пойми – никаких заклинаний, никаких волшебников – ничего этого нет в природе. И если что меня и удивляет в этой истории, так это то, что я тебе – взрослому, в общем-то, человеку – вынуждена это повторять.

– Мария, ты меня не зли, у меня рука тяжёлая… – Карин с перевязанной головой сидела на больничной койке. – Ты что думаешь, девочка меня обезоружила, избила, а потом «вырубила» просто так?!

– Я так не думаю, – аккуратно подбирая слова, ответила Мария. – Я вообще не хочу думать на эту тему. Но девочка восьми лет, «вырубившая» вооружённую Карин Пинк и отдавшая душу за канделябр и кассету попсовой группы, разгуливающая где-то по Первому Измерению, меня не может не беспокоить. Я бы сказала, что все мы сейчас несколько обеспокоены.

Мария встала с кресла, подошла к окну и оттянула занавеску. На улице уже был вечер, синие и красные отблески от маячков неотложки играли на окнах здания.

– Мифлухе вообще не следовало давать так много гражданских прав маленьким детям.

– Ты же знаешь, их голоса были нужны ей на выборах, чтобы победить тебя… – возразила Карин.

– Ну вот и довыбирались… – Мария отошла от окна и достала из сумки зазвонивший телефон.

– Алло?.. Алиса? – Мария повернулась к Карин и приложила палец к губам, будто можно было подумать, что Карин сильно шумела. – Да, я внимательно тебя слушаю.

Одновременно Мария достала второй мобильный аппарат и начала что-то быстро набивать на нём. «Дурочка маленькая, сейчас тебя и накроют по пеленгу…», – с некоторой грустью подумала Карин.

– Нет, с чего ты взяла, что нас это волнует? Ну, сдала и сдала – твоё гражданское право, – голос Марии стал предельно ласковым, такой Марии ещё никто не видал. – Хорошо. Хорошо… Хорошо…

Мария убрала трубку от уха.

– Маленькая сучка, она ещё и прощения попросила! Это не переворот – это перфоманс! Декорации, мать её, сменить. «Убери людей!», – Мария ещё несколько минут ходила по палате кругами, извергая проклятия в воздух.

– Слушай, скажи уже что-нибудь по существу, – попросила Карин.

– Она попросила отвести людей от ломбарда, где я собиралась её брать, – опять набирая что-то на мобильнике, неохотно ответила Мария.

– У ломбарда? Зачем ей туда возвращаться? Она хотела выкрасть душу? – удивилась Карин.

– Ха… – без особой радости улыбнулась Мария. – Ты так ни черта и не поняла, медноголовая… Она собирается забрать назад свою душу и сдать канделябр и кассету. Из комнаты, где тебя подобрали, они, между прочим, исчезли вместе с девочкой.