Президенты без государств

…После первого донесения Главному командованию «Зюд» руководитель гаупштурмфюрер СД Феннер планировал переброску в район Гурьев-Эмба еще трех групп. Немецкая разведка рассчитывала не столько на качество засылаемой в советский тыл агентуры, сколько на ее количество. В Москву тут же была отправлена телеграмма: «Из Мариуполя в район Гурьева вылетают три группы во главе с Телегановым, Баскораевым и Наталяковым».

Кроме того, Кокозов назвал лагерь Зандберг, где проходила экипировка диверсантов, засылаемых в советский тыл. В Зандберге была мастерская по изготовлению документов, печатей, военного обмундирования.

Через две недели Коновалов отправил очередную телеграмму в Москву Чарову: «Пришел к выводу, что «Кокоза» можно включить в игру. Делать это надо срочно».

Чаров радировал: «Ваш план о включении Кокозова в игру одобряю. Кокозов должен встретить все три группы».

Только после этого в штаб Главного командования «Зюд» Феннеру была отправлена радиограмма»:

«Обосновались в Гурьеве. Приступаем к выполнению задания. Кокоз».

Неделю спустя из Гурьева в Москву пришла шифровка: «Все три группы обезврежены. Коновалов».

Немецкие войска на советско-германском фронте терпели поражение за поражением. Советская армия упорно продвигалась на запад, освобождая родную землю. В этой обстановке Остминистерство, задуманное как учреждение, регламентирующее жизнь именно оккупированных территорий, неизбежно теряло значимость.

С Остминистерством остро конкурировало РСХА, которое тоже разрабатывало вопросы политики в отношении народностей Советского Союза. Представители комитетов по всем вопросам и особенно об улучшении материальных условий и более сносном обращении с легионерами со стороны немецких офицеров предпочитали обращаться не в Восточное министерство, а в Главное управление имперской безопасности.

Воскресным утром Каюм навестил доктора Ольцшу.

Ольцша сразу догадался, зачем прибыл президент в неурочный час. Поднялся с кресла, чтобы поздороваться с гостем. Каюм едва коснулся руки Ольцши и в ответ ощутил достаточно холодное рукопожатие. Кольнуло обидой и то, что Ольцша произнес приветствие на немецком языке, хотя раньше встречал Каюма неизменным «солом олейкум».

— Что же мы стоим? Садитесь, Каюм.

Наступило неловкое молчание.

В который раз Каюм обдумывал ситуацию, в которой оказался. Его бесило то, что он, фюрер туркестанцев, выступает в роли просителя. В тишине они внимательно разглядывали друг друга. Ольцша — высокий, стройный шатен, в очках, за которыми холодно светились небольшие голубые проницательные глаза. Он полон уверенности и силы.

Каюм — начинающий седеть брюнет, с большими карими, плутоватыми глазами, уже не веривший в свою звезду.

Ольцша с иронией и даже с некоторым пренебрежением смотрел на Каюма, потирающего озябшие на осеннем холоде женственные руки.

«С чем все-таки он сейчас пришел? Этот человек без родины, вечно ластящийся к высокопоставленным людям в Остминистерстве и Главном управлении имперской безопасности. Его, как щенка, перетаскивали с одной кушетки на другую. Потом этот щенок вырос в холеного пса. Научился понимать и угадывать желания своих хозяев и лаять, когда они того пожелают. Этот пес пришел сейчас ко мне, гауптштурмфюреру СС Ольцше, чтобы что-то разнюхать».

Каюм решился прервать молчание.

— Доктор Ольцша, вы забираете к себе лучших моих людей.

— Кого вы имеете в виду?

— Ну вот вам свежий пример — Орозов. Я еще не знаю, что из него получится, а вы…

— Если он вам нужен — берите. Ссориться из-за этого не будем.

— Позвольте высказаться откровенно.

«Это уже другой разговор, — подумал Ольцша. — Значит не в Орозове дело».

— До сих пор идет разговор о Туркестанском комитете, о туркестанском правительстве и главе этого правительства — президенте. Но ведь это только слова. На деле Туркестанский комитет создан вами и профессором фон Менде. Кто я такой? Президент, как вы меня назвали с профессором. Но никто меня не избирал. А правительство формируем мы с вами. Профессор фон Менде утверждает кандидатуры. Кто же этот всемогущий фон Менде? Доктор Герхард фон Менде, оказывается, всего-навсего начальник 1-го отдела Министерства по делам так называемых оккупированных восточных областей. Но поговаривают, что руководство восточными вопросами перейдет к Гиммлеру. Верно ли, что обергруппенфюрер Бергер станет государственным секретарем Остминистерства, и Менде будет подчинен штабу политического руководства Главного имперского управления по всем вопросам планирования национальной политики? А что будет с комитетом? Надо же поднимать престиж комитета, нужны экстренные меры, нужны гарантии. Иначе мы не наберем нужные нам кадры, не поднимем дух туркестанцев.

— Фюрер поднимет, — оборвал его доктор Ольцше. — У нас они будут перевоспитаны, мы знаем, как сделать послушными те низшие существа, которые не желают поддаваться перевоспитанию. — Вид у него был надменный, в глазах легкая усмешка. — Что бы вы хотели? Разве вам мало того, что вы имеете?

— Я говорю о поднятии авторитета комитета… Нужен конгресс.

Зазвонил телефон.

— Профессор фон Менде? — спросил Ольцше.