Президенты RU

«Мочить в сортире» страна выучила наизусть. «В сортире поймаем – в сортире замочим!» – эту фразу Путина о террористах цитировали тысячи раз. И те, кто упрекал Путина, упрекали за форму – за употребление выражений, неприличных для лидера великой России, которая дала миру Пушкина, Достоевского, и т. д., и т. п.

За суть никто не упрекнул, а она важнее. По сути, Путин сказал: поймаем и немедленно (на месте) убьем. То есть – без суда. Уж кого там замочат радостные исполнители – поди знай. Труп будет объявлен террористом, и в соответствии с законами природы он будет лежать смирно, помалкивать и не возражать.

Не это ли имеет в виду юрист и ученик юриста, обещая нам диктатуру закона?

При этом приятные дамы обоего пола рассуждают: мол, все будет зависеть от того, как Путин себя покажет. Как о ребенке: «Интересно, кем он станет, когда вырастет?» Уважаемые, этому ребенку сорок семь лет, пять месяцев и две недели. К этому возрасту личность сформирована окончательно. Что еще должен он вам показать? Но дамы кокетничают:

– Владимир Владимирович – это черный ящик! Мы ничего о нем не знаем!

Милые дамы, как же вы не знаете, когда он вам каждый день все о себе рассказывает? Не враги порочат, а сам рассказывает.

Он сам рассказал, что шестнадцать лет (с 1975-го по 1991-й) был сотрудником КГБ. Еще важнее, что он мечтал попасть туда с ранней юности. В интервью «Коммерсанту» (10.03.2000) он говорит:

«В середине девятого класса вот увлекся… И это был не просто так выбор, не просто захотелось. Я посмотрел даже здание, где находится КГБ, то есть я конкретно занимался этим вопросом. Я пошел в приемное управление КГБ. Вышел какой-то дядя. Выслушал меня на полном серьезе и сказал: “Первое – мы инициативников не берем. Второе – мы берем после армии или после окончания гражданского вуза”. Я, естественно, поинтересовался, после какого вуза. “После любого”. – “А предпочтительнее какой?” – “Юридический”. – “Понял”. Я поступил на юрфак ЛГУ. <…> Где-то в середине четвертого курса совершенно неожиданно на меня вышел сотрудник управления кадров (какая приятная юношеская неожиданность. – А. М.) Сразу перешел к делу: “В общем и целом, как бы ты отнесся, если бы тебе предложили работу в органах?” Я ответил, что с интересом отнесся бы. Через год меня пригласили на беседу в отдел кадров управления КГБ. Я заполнил какие-то бумаги, анкеты. И на распределении опер, который курировал институты, открыто заявил: “Этот вопрос решен, мы берем его на работу в органы КГБ”».

Путин рассказывает гораздо подробнее (я сократил, полностью сохраняя смысл). Он рассказывает с удовольствием, смакует детали, ему уютно и спокойно. Перед ним не журналисты-интервьюеры, а сотрудники[162], которых пригласили сделать «книжку Путина» (она уже вышла).

Они спрашивают, он отвечает. Но по сути это не интервью и не книжка, а предвыборная акция. Иначе не уделил бы он своим соавторам двадцать четыре часа в такой напряженный момент. Цель – произвести хорошее впечатление, а если говорить на его языке – завербовать электорат.

Он сообщает подробности и нюансы, потому что в них «тепло жизни». Это ему правильно объяснили. Но в этих нюансах кроются и ловушки, которых рассказчик не замечает, потому что он себя любит. А читатель вовсе не обязательно испытывает к герою это чувство и спотыкается.

Больше половины огромного интервью в «Коммерсанте» посвящено мечтам о КГБ, работе в КГБ, уходу из КГБ. С этого и начинается. Отброшены детство, родители, семья и школа.

Расчет понятен. Социологические опросы показывают: народ хочет порядка. КГБ – это порядок. Получайте.

Но те, кто не соскучился по кагэбэшному порядку, узнают от героя, что он мальчиком в шестнадцать лет начал мечтать о КГБ и мечтал шесть лет вплоть до исполнения мечты.