Президенты RU

Дорожают бензин, газ, электричество.

«Почему?! – кричит народ. – Ведь у нас этого добра так много!»

Премьер-министр на днях, улыбаясь, ответил народу: «Тарифы будут расти, потому что на внешнем рынке цены выше».

Я и прежде знал, что мы в убыток монополиям. Теперь это подтвердил премьер.

Не будь нас, весь бензин, газ и электричество гнали бы за границу с большой выгодой, а так значительная часть пропадает за гроши.

Торопливые реформаторы норовят распилить государственные монополии и по-тихому приватизировать куски. «Зачем?» – любопытствует измученный народ.

– А чтобы конкуренция была!

– А зачем конкуренция?

– А чтобы цены снизились!

Надо же! Эти типы, которые нас уже десять раз ограбили, надеются, что мы поверим им опять.

Все их реформы провалились. Но они от этих провалов и дефолтов стали так богаты, что могут купить себе крупнейшие монополии. А наш гражданский долг – верить, что они пыхтят и ерзают в наших интересах.

Как ни странно, многие верят, что, если госмонополию разделить на десяток частных компаний, возникнет конкуренция и электричество подешевеет.

Неужели?

Посмотрите в нефтяную сторону. Недавно государство было там монополистом, теперь – целая куча «ойлов» и «нефтей». И у них такая зверская конкуренция, какой и в страшном сне не увидишь: убивают, сажают, вооруженные батальоны захватывают офисы… а бензин дорожает. Конкуренция все сильней, а цены все выше.

Правительство говорит, что озабочено сокращением численности населения, сокращением продолжительности жизни, ростом смертности. Нам кажется, будто они хотят, чтобы жизнь увеличивалась, а смертность снижалась.

А что если они озабочены в другую сторону? Ведь живи мы так долго, как японцы, – каждый на целых двадцать лет дольше жег бы газ и электричество… Да притом сидя на пенсии – то есть не принося уж вовсе никакой пользы.

Поневоле будешь озабочен продолжительностью жизни, если от стариков одни убытки.

Не древнейшая 20 сентября 2002, «МК»

…У меня у самого душа в пятки уходит, как вспомню, что я журналист. Будучи еще порядочным человеком, я получал уж полицейские выговоры… Что же теперь со мной будет? Мордвинов будет на меня смотреть, как на Фаддея Булгарина, как на шпиона; черт догадал меня родиться в России с душою и с талантом!

Пушкин. Письмо жене 18 мая 1836

«Вторая древнейшая профессия» – обзывают прессу министры-ворюги, генералы-предатели и все те, кого Пушкин называл сволочью, – а сами себя они называют элитой. Скажут гадость про «вторую древнейшую» и довольны: ах, как мы уели этого писаку!

Это они сдуру радуются.

Хотят оскорбить и уверены, что удалось, уверены, что оскорбили.

От обвинений хотят отделаться бранью. Это, мол, вторая древнейшая написала, что я вор…

А какая разница? Если министр вправду вор, то разве важно, кто это написал?

Откройте Библию – одну из древнейших книг. Там воины, пастухи, священники, судьи, проститутки, врачи… Откройте Плутарха… Всюду прочтете о продажных сановниках, лживых судьях, полководцах-предателях – любой из них мог бы претендовать на титул «вторая древнейшая».

В древности было очень много профессий. А журналистики – не было. Не было никаких журналистов до изобретения печатного станка. А в России – до Петра I.

В конце ХХ века с журналистикой случилось:

То вознесет ее высоко,
То бросит в бездну без следа…

Когда отвалилась советская цензура, первыми плодами воспользовались не поэты, не писатели, а журналисты. Газета – не книга; делается за день.

Мысли, накопленные в зоне молчания, запретная информация, возможность сказать не на кухне приятелю, а тиражом в десять миллионов!..

И все это богатство досталось даром. Мы не платили за него ничем.

И то же самое в бизнесе. Богатыми стали те, кто решился хватать.

Кто-то, никого не спрашивая, брал свободу слова. А кто-то – «Норильский никель». А кто-то – продавал оружие. А кто-то – стал убивать за деньги.

Свобода печати обрушилась на тысячи журналистов-рабов, воспевателей Леонида Ильича, трудовых рекордов и встречных планов.

Свобода досталась профессиональным лжецам. Удивительно, что многие научились не врать.

Журналисты – как те братцы-матросики – попали из грязи рабства в князи свободы. Как же было не распоясаться?

Начались разоблачения. Потом возникла мода на разоблачения. Потом – рынок разоблачений. Потом – рынок подделок под разоблачения.

«Журналистское расследование»! Звучит роскошно. Но спросите себя: «Милиция узнала из газеты или журналист узнал от милиции?» И 99 % расследований исчезнут яко дым.

В России воруют как редко где. И журналист, и милиционер – наши, советские. Есть честные, а есть подонки.

Когда говорят о продажности прессы – возразить нечего.