Презренная госпожа. Леди-попаданка в деле (СИ)

— Да, возможно, — ответил преподобный, выдыхая, — но это долго. Ответ мне могут дать только в течение года. Это последнее испытание смирения, на которое обрекают священников. На самом деле это называется милостью. Им дается достаточное время для того, чтобы передумать, ведь возвратиться в лоно храма уже невозможно. Если же я уйду самовольно, не дождавшись решения, боюсь, это поместье у нас отнимут. В течении этого года я бы официально передал его тебе, поэтому… для меня существует резон пока оставаться священником…

Я взволнованно прикусила губу.

— А не мог бы преподобный Ксандер куда-то уехать, в другое королевство, например, и просто там пропасть? — спросила жалобно.

Преподобный улыбнулся. Я залюбовалась его мягкими чертами. Все-таки иллюзия придавала его лицу некую грубость, добавляла возраст, мощь. А стоящий передо мной молодой человек был просто ангельским воплощением.

— С поместьем могут начаться проблемы без моего присутствия, ведь владельцем как бы на данный момент являюсь я…Да и оставлять тебя даже на короткий срок я не хочу. Мне кажется, что, если я уйду, ты тоже исчезнешь.

Я не смогла удержаться от ответной польщенной улыбки.

— Куда я денусь? Теперь под крылом столь могущественного священника мне ничего не угрожает, и никто, даже свёкор, не позарится на мою свободу…

— Тебе в принципе трудно угрожать, — добавил Ксандер, и взгляд его лукаво блеснул. — С такими кулаками и боевой подготовкой тебя не одолеть никому…

Я рассмеялась. Он был таким милым. Так хотелось обнять его, прижаться. Но мы стояли посреди двора, и на нас точно смотрели десятки глаз. Наконец, я поняла, что мы выглядим со стороны несколько… провокационно: священник трепетно и долго держит за руки хозяйку поместья. Слуги-то уверены, что я должна выйти замуж за Ворона…

Наконец, волнение в поместье улеглось. Слуги и все жители поместья встречали Ксандера восторженно. Кто-то даже плакал. Его искренне любили.

Трудно было поверить своему счастью, но впереди было еще столько вызовов. Свадьба с Вороном была так близка, а вот брак с преподобным (как дико это, в принципе, звучит) откладывался на неопределенный срок. Впрочем, я девушка современная, местными понятиями не обремененная. Отношения без брака представить вполне могу, но вряд ли сможет он — Ксандер…

* * *

Первым вопрос о том, где находится Ворон, задал юный Мерик. Похоже, он действительно привязался к неугомонному горцу. И я немного растерялась. Но меня спас преподобный.

Он подошел ближе и, приобняв мальчика, произнес:

— У Ворона появились неотложные дела, — улыбнулся он. Мальчишка посмотрел на священника с не меньшим обожанием.

— Вот так похожи на него! Я только сейчас это понял, — прошептал юный секретарь.

— Да, похожи. Мы очень близки, — преподобный рассмеялся. Мальчик улыбнулся в ответ. Похоже, он чувствовал в священнике своего обожаемого хозяина.

На следующий день в поместье заявилась целая делегация горцев. Навстречу им поспешил дворецкий и проводил в дом.

Кстати, вечером мы с Ксандером просидели почти до полуночи, мило беседуя. Он много рассказывал мне о своей жизни в столице, о том, чем живут священники в этом мире. Я не рассказала ничего. Признаваться о том, что пришла из другого мира, мне до сих пор не хотелось.

Потом мы засобирались расходиться по своим комнатам, но на входе Ксандер задержался и взял меня за руку. Он долго и пристально смотрел мне в глаза, улыбался, словно наконец-то получил великое богатство, а потом прошептал:

— Можно поцеловать тебя?

Я хмыкнула.

— Раньше ты не спрашивал. Что изменилось?

— Наверное, совесть мучает, — очень мило смутился священник и указал на свое священническое одеяние. — В этой рясе я чувствую себя преступником, когда делаю это.

— То ли дело в личине Ворона! — усмехнулась я. — Так, может, накинешь ее для смелости?

— Правда? — удивился Александр и вдруг рассмеялся. — Забавный выход. Типа обманул самого себя и делай, что хочешь.

Я рассмеялась в ответ. Александр коснулся своего уха, и в тот же миг передо мной в рясе священника оказался черноволосый горец.

— Вам идет, — улыбнулась я. — Вам обоим.

Священник поморщился.

— Теперь эти одеяния для меня — бремя, — прошептал он и, резко наклонившись, коснулся моих губ своими. Поцелуй почудился робким и несмелым, словно Ксандеру до сих пор было неловко, но он вдруг прошептал мне в губы:

— Горцы — горячий народ. Даже не представляю, как я дождусь того момента, когда смогу назвать тебя своей…

— Я не горец, — прошептала я в ответ очень серьезно, — но я тоже не знаю, как доживу до того дня…

Мы целовались долго, смакуя каждое мгновение. Безумно хотелось большего, но я знала, что для Ксандера это просто невозможно. Однако я была счастлива. И он, думаю, тоже. Ушел с пылающими красными губами, вернув себе облик золотоволосого ангела.

— До завтра, — прошептал преподобный и скрылся в коридоре.