Презумпция лжи

ЕСТЬ книги, прочитать которые близко к замыслу автора по определению невозможно, если не знать достаточно хорошо среду и время, в которых и о которых автор книгу написал. Самый простой и очевидный пример — «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова. Что от булгаковского замысла после прочтения его романа останется в голове у сегодняшнего среднестатистического жителя какой-нибудь монтанщины или огаёвщины — лучше себе в деталях не представлять, чтобы не тревожить зря дух автора. Но ясно, что не испытает подобный читатель того удивительного смешения в груди одновременных позывов хохотать в голос, торжествовать, печалиться и исчезать в грустной задумчивости, которое завладевает любым русским ценителем этого гениального романа.

Так вот «1984» — именно такая книга, только английская. Причём удивительно, как-то даже невероятно похожая именно на «Мастера и Маргариту».

Маргарита у Булгакова и Джулия у Оруэлла похожи не просто поразительно и не просто по каким-то сюжетным признакам, чертам характера или хотя бы просто внешне; они как-то даже ослепляюще громадно похожи, когда осознаёшь, как оба автора совершенно одинаково вложили в их образы одни и те же идеи и смыслы: обе — Утренние звёзды, обе — то единственное, ради чего стоит жить, обе — ведьмински бесстрашные защитницы героя, обе — его надежда на свободу и настоящую жизнь.

Есть между двумя романами и другие очевидные сходства; например, в собственных реальных биографиях авторов, которые отозвались в романах. Первая жена Оруэлла, Эйлин, умершая весной 1945 г., несколько лет проработала в Управлении цензуры созданного перед самым началом войны Министерства информации, а сам Оруэлл — в Восточном отделе международной службы БиБиСи, входившей в сферу ответственности того же министерства. Занималось министерство организацией и ведением всех видов пропаганды, нацеленной на «своих», и информационной войны против врага. И потому в романе у Оруэлла весь замкнутый внутренний мирок этого столь хорошо ему знакомого «министерства Правды», всё, от описания здания министерства и вплоть до быта, словечек, назойливых акронимов и даже баров и кафетериев, так же безусловно угадывается читателем, как угадывается замкнутый московский писательский мирок Булгакова по точно таким же разбросанным в его романе многочисленным и откровенным намёкам.

Схожи во многом (если отвлечься от буквального содержания романов) главные персонажи в обеих книгах (Мастер и Уинстон Смит).

Схоже и то, что в обоих романах присутствуют и имеют огромное значение книги в книгах. У Булгакова это рассказ о Иешуа и Понтии Пилате, который написал Мастер, у Оруэлла — зловещая фальшивка, книга-провокация, изготовленная внутренней партией.

Все эти сходства я отмечал про себя и раньше, но всё-таки они ещё не настолько поражали меня, чтобы мне пришло в голову как-то совместить в восприятии эти два произведения в одно. А потом прочитал «Англо-американский истэблишмент», и сцепились у меня в уме каким-то образом какие-то шестерёнки.

Хронологически и роман «1984», и Джордж Оруэлл вообще — как романист, публицист, журналист и просто как человек — вошли в мою жизнь на десять лет раньше, чем появились в ней «Англо-американский истэблишмент», «Трагедия и надежда» и Кэрролл Квигли: в начале 1980-х и в начале 1990-х гг. соответственно.

До встречи с Квигли и с его работами моя читательская интерпретация орвелловского романа сохраняла у меня в голове собственное название — «1984». А вот после встречи с Квигли появилось новое — «1984. The Master and Margaret».

^{___________________}

1984 в этом названии надо читать по-русски или, если угодно, на интерлингве, и только булгаковское добавление — именно и только по-английски. Даже ещё уже и конкретнее: не по-американски, не по-канадски, не по-австралийски, а именно и только — на языке Англии и англичан: потому что Оруэлл был английский писатель и потому писал, как и все его собратья в мире и в Истории, в первую очередь для своего (английского) читателя; так что в этом именно смысле: английские, орвеллианские «Мастер и Маргарита».

^{___________________}

Шестерёнки же сцепились у меня в голове в первую очередь из-за самой последней фразы в «Англо-американском истэблишменте» и примерно следующим образом.