Презумпция невиновности

– Простите меня, старика, за излишнее любопытство, позвольте узнать, что вы думаете по этому поводу? – протягивая руку, осведомился он.

Я уже пробежала глазами статью и, возвращая газету, вскользь обронила:

– Интересная заметка, хорошо про иллюзариум рассказывает.

– Где же хорошо! Вы не понимаете сути! – вдруг рассердился Мешков. – Когда я звонил в «Мир культуры», я вовсе не ставил целью рассказать об иллюзариуме, у меня была другая задача – я хотел, чтобы нам вернули здание! – язвительно проговорил он. – Музей попал в подчинение иллюзариума, и Стамболиди не только запихнул все наши экспонаты в одно помещение, но и сократил штат сотрудников, оставив одного меня! Вот об этом я и планировал оповестить общественность. Я договорился, что из редакции пришлют человека, который опишет все эти безобразия. А журналист Ремезов все сделал наоборот: сначала побеседовал со мной, затем отправился поболтать с Варей Белоконь. А уж дрессировщица обезьян ему рассказала, как замечательно им живется в иллюзариуме и как хорошо, что музей переселили на меньшую площадь! Таким образом, получилась хвалебная статья про детище Стамболиди, и ругательная – о музее. Но и Варваре досталось: в тот же день она поплатилась жизнью – гуттаперчевый мальчик не прощает коварства.

– Вы это серьезно? – улыбнулась я.

– Вполне, – нахмурился старик. – Можете считать меня безумцем, но призрак мальчика так же реален, как мы с вами. Я видел его собственными глазами!

– Так, значит, трагедия с дрессировщицей обезьян произошла прямо в день интервью? – уточнила я, выдержав долгую паузу, ибо не знала, как реагировать на подобное заявление.

– Именно, – тонко улыбнулся Мешков. – Теперь вот Дина Муратова поплатилась жизнью.

– А Дина за что? – поинтересовался Джуниор, самым очевидным образом считавший болтовню нового знакомого плодом больной фантазии.

– Дина подсидела меня на должности преподавателя истории циркового искусства, – пожаловался Мешков. – И – вуаля! Она погибла! Говорю же вам, гуттаперчевый мальчик не прощает подлости!

При упоминании такой дисциплины, как история циркового искусства, я припомнила слова Регины Казимировны о миграции загадочных учеников через холл и торопливо заговорила:

– Постойте, я видела в коридоре второго этажа толпу молодых людей. Это студенты какого-то вуза?

– Вы ничего не слышали про «Магический лицей»? – вопросом на вопрос ответил Мешков.

– Да вроде нет, – пожала я плечами.

– А между тем предприимчивый Стамболиди придумал еще один источник дохода – обучать юных прохвостов ловкости рук, – многозначительно заметил сотрудник музея. – Можете полюбопытствовать, если интересно. Расположен лицей на втором этаже нашего здания.

– Ну да, я видела учащихся. Они ужасно сокрушались, что Дина умерла.

– Еще бы они не сокрушились, – усмехнулся Мешков. – Я заставляю их учить цирковые традиции, а Дина только рассказывала про всякие там цирки «Дю солей». Все хотят стать братьями Сафроновыми или, на худой конец, профессиональными карточными шулерами. Да что я вам рассказываю, сами понимаете, чему могут научить так называемые профессионалы типа Муратова!

– Руслан Гасанович там тоже преподает?

– Муратов – тот еще преподаватель! Его предмет – практика карточных фокусов, надеюсь, вы понимаете, что это такое.

Мешков бросил беглый взгляд на старинные часы, красующиеся на его запястье, и торопливо добавил:

– Да, кстати, сейчас я буду закрывать музей, а ваша девочка прыгает на батуте. Батут все-таки тридцатого года выпуска, может не выдержать безудержного детского напора.

И, подхватив газету, музейный работник подпрыгивающей походкой воробья отбыл в сторону музейного входа.

– Иди, забирай нашу крошку, – тронула я за плечо кудрявого друга.

В ответ Борис загадочно улыбнулся и поменял опорную руку, подперев ладонью другую щеку. При этом он смотрел на меня осоловелыми глазами мало что понимающего человека, и я подумала, что ночевать, хочешь не хочешь, а придется ехать к нам, заодно Виктория познакомится с моей удивительной бабушкой.

* * *

На этот раз Вика пожелала сидеть сзади, а я уселась за руль, ибо Борька, как вы понимаете, был не в состоянии вести машину. Откинувшись на подголовник, кудрявый друг заливисто храпел, выводя носом замысловатые рулады. Звонок смартфона застал меня врасплох. Достав аппарат и убедившись, что это Митя, я как можно приветливее произнесла:

– Да, Митенька, что ты хотел?

– Я хотел узнать, сколько мне еще стоять возле твоей машины, – обиженно проговорил любимый.

– А что ты там делаешь? – удивилась я.

– Хочу тебя дождаться и взглянуть в твои бессовестные глаза.

– Митюш, езжай домой, я сегодня поеду на дачу, давно стариков не навещала, – извиняющимся тоном проговорила я.

– Ну что же, я чувствовал подвох! Ты меня бросаешь, да? Скажи прямо, я должен это знать!

– Ну что ты, солнце мое, я на самом деле еду к деду и бабушке, можешь позвонить и проверить. Я тебя очень люблю и бросать не собираюсь.

– Правда? – всхлипнул Митя.

– Честное слово, – отозвалась я.