Презумпция невиновности

Витя все время касается меня. Старается использовать каждую возможность, чтобы сблизиться. Всю церемонию его рука лежит на моей пояснице, потом, когда все пьют шампанское, он стоит рядом, и я чувствую его руки на себе. Они поправляют мне волосы, стирают сок клубники из уголка моих губ, пальцы проводят по скуле, а губы касаются чувствительного местечка у основания уха. Я не отталкиваю. Убеждаю себя, что все это ради показухи, чтобы никто не узнал, что наши отношения переживают кризис. На самом же деле я схожу с ума от его прикосновений. Бабочки в животе беснуются, а сердце отбивает нестройный ритм.

После церемонии новоиспеченная семья отправляется на фотосессию и отдых. Я тоже хочу поехать домой переодеться в вечерний наряд, поэтому мы все двигаемся к выходу.

— Поедем куда-нибудь пообедать? — предлагает Витя, поддерживая меня за талию.

— Я хотела переодеться и немного отдохнуть перед вечеринкой.

— Тогда поехали отдохнем.

— Витя… — пытаюсь сопротивляться, но он качает головой, крепко сжав челюсти, и ведет меня к машине.

Да, мы приехали на его машине, поэтому вместо шампанского Богомолов пил сок. Даже это странно, учитывая, что он редко отказывает себе в алкоголе. Но сегодня он какой-то…другой. Немного более напряженный, чем обычно. Нам предстоит разговор? Я сегодня не готова разговаривать.

До квартиры мы доезжаем в тишине. По радио играет какая-то попса, что странно. Обычно в дороге — как и дома — Витя слушает либо блюз, либо рок, и никогда не включает радио.

Он останавливается под подъездом и глушит мотор. Мы не смотрим друг на друга. Мой взгляд блуждает по аккуратно постриженому газону перед подъездом.

— Я поднимусь? — спрашивает Витя.

— Не надо, — отвечаю тихо, едва слышно, но по тому, как он шумно втягивает воздух ноздрями, я понимаю, что услышал.

— Ир…

— Все, что ты сейчас скажешь, будет бессмысленным, — ровным тоном произношу я. Не знаю, откуда берутся душевные силы, но я разговариваю спокойно, даже голос не дрожит.

— Ир, у тебя кто-то появился? — задает он внезапный вопрос, и меня бросает в жар.

— Нет. Не равняй всех по себе.

— Лучше бы появился, — тихо говорит он, и у меня сковывает горло от боли.

— Хочешь, чтобы я взяла пример с тебя и тоже загуляла?

— Так мне, наверное, было бы легче перенести твое равнодушие.

Я медленно втягиваю воздух, а потом дрожащими толчками тихо выпускаю его из себя.

— Как всегда, думаешь только о себе. — Открываю дверцу.

— Я заеду за тобой в шесть, — летит мне в спину, когда я уже покидаю салон машины.

Хочется попросить его не приезжать. Появляется порыв даже отказаться от возвращения на свадьбу, но я его сдерживаю. Такое ощущение, что я чертова мазохистка, которая раз за разом позволяет хлестать себя и при этом получать наслаждение от этой боли. Насколько большой сдвиг случился в моих мозгах? И когда он произошел?

Поднимаюсь в квартиру, снимаю с себя одежду и встаю под струи горячего, практически обжигающего душа. Закрываю глаза и опускаю голову, упершись ладонями в стену.

До сих пор в памяти всплывает каждая секунда момента, ставшего переломным в нашем браке. Момента, когда я начала отказывать мужу в сексе. Мы были в клубе, праздновали день рождения Макара. Витя стоял у балюстрады випки рядом с Никитой и обсуждал народ вокруг. Мимо прошла девица в очень коротком обтягивающем платье. Мне даже казалось, что из-под подола мелькнула неприкрытая задница, но это могла быть игра моего воображения. И Витя с Никитой проследили за ней взглядом. Они не знали, что я подошла к ним со спины. Руки, которые я собиралась положить на талию мужа, зависли в воздухе, когда я услышала их диалог:

— Зачетная задница, — хмыкнул Никита.

— Я бы вдул, — отозвался Витя. — Как орех. Редко, когда встретишь такую у женщин.

— У твоей жены тоже отличная.

— Заткнись. Мы не обсуждаем мою жену, — хмыкнул Витя.

Опустив руки, я сделала шаг назад. А потом еще шаг. Развернулась и ушла к бару якобы за коктейлем, хотя точно такой же ждал меня на столике нашей кабинки, я видела, как Витя его принес. Но мне нужен был тайм-аут. Тогда я убедила себя, что это был ничего не значащий треп двух молодых мужчин. И он таким был, пока меня не зациклило на этом диалоге.

Я постоянно прокручивала его в голове, изучала свою задницу “не-как-орех” в зеркало и приходила к печальному выводу, что моя попка выглядит уныло по сравнению с той, затянутой в красную ткань платья. Сначала я с остервенением терзала себя в зале, чтобы хоть на миллиметр приблизиться к идеалу. Потом психанула и решила, что, раз уж ему не нравится моя задница, пусть катится к той, у которой она лучше. А потом… что-то заклинило во мне. Что-то чертовски важное, что помогало мне быть открытой и раскрепощенной с мужем. Почти каждый раз, занимаясь сексом, я пыталась посмотреть на себя глазами Вити. Вспоминал ли он женщин с крепкими задницами? Представлял ли себе на моем месте другую, более идеальную?