Презумпция невиновности

— Итак, обстановка начала несколько проясняться, — сказал Гурин, прохаживаясь взад-вперед по кабинету председателя сельсовета. — Водка скорее всего из магазина деревни Ольшанка. Именно туда накануне кражи завезли из сельпо пять ящиков «Пшеничной». В остальных обворованных магазинах была только «Русская». Значит, Василий Шапашников. Кто же еще с ним был? Радкевич? Похоже. Не поделили награбленное, вот и свели счеты. Сделаем так. Сейчас произведем обыск в доме Радкевича. Неприятно, конечно, идти с такой миссией к вдове, но что поделаешь? И нужно срочно найти Василия Шапашникова.

— Этим занимается Козловский и его подчиненные. Кстати, во время моего отсутствия участковый Соколовский в сельсовете не появлялся?

— Звонил. Поехал в Большую Гору.

— Что ему там нужно?

— Сказал, что выполняет твое задание.

— Я его туда не посылал.

— Вернется, объяснит. Давай ищи понятых, пойдем к Радкевичам.

При обыске в сарае Радкевичей обнаружили три ящика водки «Русская», рулоны материи, мужские костюмы, пальто, коробки с обувью. Все это было тщательно прикрыто соломой, завалено досками. Жена Радкевича испуганно смотрела на обнаруженное заплаканными, опухшими глазами, растерянно шептала:

— Боже мой, откуда это все?! Сараем мы уже давно не пользовались, с тех пор, как продали корову...

Вызванные в Ятвезь продавцы обворованных магазинов опознали свой товар, но это была только незначительная часть похищенного из магазинов. А где остальное? Видать, грабители спрятали его в другом месте или же успели уже реализовать, но кому?

В четвертом часу дня позвонил Козловский, доложил:

— Шапашников задержан. Что с ним делать?

— Вези его сюда, в Ятвезь, — приказал я. — Только в темпе, Вадим. Предстоит много работы.

И вот Василий Шапашников — худой, неряшливо одетый мужчина с опухшим от систематических пьянок лицом — в кабинете председателя Ятвезского сельсовета. Гурин приступил к допросу. Строгим, официальным голосом, выделяя каждое слово, он объявил:

— Гражданин Шапашников Василий Михайлович, вы подозреваетесь в совершении серии краж из магазинов Соколовского района и в убийстве сторожа птицефермы совхоза «Ятвезь» Радкевича Николая Владимировича...

— Но я не убивал, не убивал!.. — вскочил со стула Шапашников.

— Сядьте! — ледяным тоном заявил ему Гурин. — И отвечайте на мои вопросы. Начнем с краж из магазинов. Когда, с кем, при каких обстоятельствах и где вы совершили первую кражу?

Шапашников затравленно смотрел в угол кабинета и молчал, по телу его волнами прокатывалась дрожь. Гурин кивнул Козловскому:

— Дайте ему воды! Пусть успокоится.

Шапашников, стуча зубами о край стакана, выпил воду, вытер рукавом потрепанной куртки губы, косо взглянул на Гурина и опустил голову, тяжко вздохнул.

— Готовы отвечать на вопросы? — уже несколько теплее спросил Борис. Шапашников еле заметно кивнул. — Рассказывайте о первой краже. Что вас толкнуло на преступление?

Шапашников сглотнул слюну, тихо заговорил:

— Это было недели три назад. Мы выпивали с Радкевичем у него дома. Когда водка кончилась, Николай предложил: «Можно достать еще, и не одну бутылку. Нужно только потрудиться...» И рассказал, что магазин в деревне Овражной стоит на отшибе, никем не охраняется, сигнализация уже третьи сутки бездействует, так что мы сможем запросто вытащить оттуда ящик водки... Я был уже в подпитии и согласился. Ночью мы подошли к магазину. Николай выставил раму в окне, залез в магазин и начал подавать мне оттуда водку, консервы. Взяли мы там и два мужских костюма. Три дня пьянствовали. Николай был как раз в отпуске. Когда водка кончилась, мы решили забраться в магазин деревни Новоселки...

Шапашников рассказал о всех пяти кражах. Гурин спросил:

— А где похищенное из магазинов?

— Водку мы пили сами, а одежду и обувь Николай продавал какому-то спекулянту в Соколово.

— Кто этот спекулянт?

— Я его раз только видел. Зовут Жоркой.

— Опознать сможете?

— Наверное, могу. У него на правой щеке шрам, говорил, что в колонии один урка ножом пырнул...

Стало быть, спекулянт Жора Икс ранее судим. Это уже проще, есть зацепка!

— Что произошло между вами и Радкевичем сегодня ночью? — продолжал допрос Гурин.

— Три дня назад отпуск у Николая кончился. Я просил его продать украденное нами и дать мне несколько сот рублей. Я окончательно разругался с отцом и решил завербоваться, куда-либо уехать. Но для этого мне нужны были деньги. Но Николай заявил, что почти все уже продано и пропито. Я не поверил ему, и мы разругались. Ночью сегодня я пришел к нему на ферму. Он сидел за столом в комнате на проходной пьяный, спал. Я потребовал у него деньги, он набросился на меня с кулаками, ударил в лицо. У меня из носа пошла кровь. Я разозлился, ударил его по голове какой-то железякой, подобрал ее на дороге, когда шел на ферму. Но я не хотел его убивать! Клянусь, не хотел!.. Я не помнил себя от злости!..

— Где эта железяка? — спросил Гурин.

— Выбросил где-то за проходной...

Когда Шапашникова увели из кабинета, Гурин сказал: