Презумпция виновности

— Ну уж! Хотя, по правде говоря, Олег уже вовсю готовится к работе над докторской. И звонят в дверь, — радостно воскликнула Лина, — похоже, что это Нонка!

Подруги с радостным ожиданием направились к двери. Как только Лина открыла дверь, в коридор ввалилась, благоухая "Красной Москвой", роскошно одетая Нонна. Ее ослепительная красота, словно обведенная умелой кистью художника, стала еще ярче и отчетливей. Она небрежно сбросила с себя модное длинное демисезонное нейлоновое пальто с капюшоном и предстала во всей своей красе. Роскошные волосы спускались до плеч. Модное английское гофрированное трикотажное платье, перетянутое в талии твердым поясом, эффектно очерчивало точеную фигуру, а замшевые, на шпильке лодочки подчеркивали стройность ее изумительных ног.

— Ой, девчонки, как я счастлива! — визжала Нонна, сжимая в объятьях то одну, то другую из подруг. − Вот видите, какая я молодец: взяла и приехала. Мой муж в плаванье. Аську с няней оставила, и вот я здесь. Прямо с корабля на бал. Прямо на новоселье. Дайте-ка я на вас посмотрю. Линок, ну ты выглядишь превосходно. Не зря говорят, что никогда женщина не бывает такой красивой, как во время беременности. Ну а ты, Инга — вообще! Ну, Клеопатра, ну красотка. И как тебя еще тут какой-нибудь академик не украл.

— Ну, Нонка, остановись. У меня семья, как ты можешь такое говорить — одернула Инга подругу.

— Ну уж и пошутить нельзя. Ну что с меня возьмешь: одного мужа бросила и вот вторым верчу-кручу, как хочу. И он, заверяю вас, не последний у меня. Если что не по мне, тут же брошу. Я поняла тайну, чем мужиков брать: только любовью к самой себе. Поэтому я решила любить себя более всего на свете и жить в свое удовольствие. И что вы думаете: проходу мне не дают, причем мужики что надо! И я буду кружить им головы, этим одноклеточным существам. Они доброе, преданное отношение просто не способны оценить, и чем больше жертвуешь для них, тем больше они плюют на нас. Я своего Марата не очень любила, вы знаете. Но видит бог, я хотела ему быть честной и верной женой. Так он же этого не ценил и изменял мне. Когда я узнала, он пластался, осыпал меня подарками и говорил, что это его восточный темперамент, что он изменял мне только телом, а душой верен только мне. Но я смотреть на него не могла. Но деваться-то некуда. Не к папе же идти. И я решила: да чтобы я, с моей красотой, сидела и страдала по мужу-подонку?! И сама стала крутить романы. И вот встретила своего моряка. Он был в разводе, я разошлась, несмотря на истерики Марата. И мы поженились. У него квартира, шмотки мне привозит отовсюду. Я их продаю подружкам, в комиссионки. Словом, деньги у меня сейчас всегда водятся, и я свободный человек. Вот я сейчас не работаю вообще. Живу в свое удовольствие. А Марат просто с ума сходит. Теперь ему уже никакие женщины не нужны, он ни на кого вообще не смотрит и, если ему верить, даже ни с кем не спит. Так что его восточный темперамент "требовал" женщин, когда я была рядом. А теперь и темперамент вроде исчез. Ну и черт с ним, теперь уж буду всем мстить и за себя, и за маму. Я своего папашу вообще не признаю, ведь он, еле выждав год со дня ее смерти, завел себе другую, а может, это была и не другая, а та, про которую писали в анонимке. Ну ладно. Сегодня говорим только о хорошем. Итак, я в твоем распоряжении, Линок, приказывай. Вот только туфли переодену. Где моя сумка?! Кто украл мою сумку?! — крутила головой, весело улыбаясь, Нонна. — Ах, вот она, моя сумочка. Ой, девчонки, вот я, взбалмошная дура, забыла! Я ж вам подарков навезла. − Она расстегнула молнию своей красивой фирменной дорожной сумки и стала выкладывать на стол косметику, предметы женского туалета, маникюрные принадлежности, бижутерию и даже несколько отрезов тканей. − Разбирайте, что кому нужно. Вам виднее. Хотя я старалась все привезти в двух экземплярах, так что можно не раздумывая все разделить пополам. Это мне благоверный привозит или я покупаю на валютные чеки в спец магазине.

Затем она достала изящные лодочки, точно такие же, как те, в которых пришла, только на небольшом каблучке, и стала надевать.

— Нонна, до прихода гостей еще не менее трех часов. Ты устанешь, надень тапочки, — сказала Лина.