Презумпция виновности

В это время раздался звонок в дверь. Инга, не зная, кто это, почему-то испуганно вздрогнула. Она автоматически последовала за Сашей к двери и увидела там… Бориса. Он был бледен и излучал зло и растерянность. Саша сначала хотел уйти из дома, чтобы не мешать им объясняться. Но передумал, решив остаться на случай, если Инге понадобится помощь. Уйдя в кухню, он плотно закрыл за собой дверь, понимая, что это чистая формальность — хрущевские квартиры отличаются абсолютной слышимостью. Инга осталась стоять напротив Бориса в коридорчике, загораживая вход в комнату.

— Я так и знал, что ты именно здесь пойти домой? — сказал с издевкой надменным тоном Борис- А что от тебя можно ожидать! Но между тем, ты — моя жена и должна пойти домой.

Инга, растерявшись, в первое мгновенье не знала, что бы ответить такое, чтобы он ее оставил в покое, потому что ничего, кроме страха, ненависти и презрения, этот человек у нее не вызывал.

— Послушай, Боря, — сказала она спокойно, собрав все силы, — я тебе действительно солгала. Все, что ты сказал мне вчера, — это правда…

Борис в оцепенении сделал шаг навстречу и воскликнул:

— Это неправда! Это ты так говоришь для того, чтобы остаться здесь. И тебе не удастся на себя наговорить. Только мне дано знать, что ты действительно была непорочной —

Инга просто онемела.

— Боренька, — сказала она после небольшой паузы, ощущая, что у нее все чувства, даже ненависть к мужу омертвели, — что же это получается? Ты, значит, вчера бросал мне страшные обвинения, зная, что они ко мне не имеют никакого отношения? Ты бросал мне такие обвинения, которые я бы никогда не могла опровергнуть, потому что они не удостоверяемы никем, кроме нас двоих. Никем! Для чего же ты это делал? Для того, чтобы всегда держать меня в положении человека, виноватого перед тобой! Это давало бы тебе право подавлять, унижать, шантажировать меня и подчинять своим ревнивым прихотям?

— Да-да, я это говорил, но я это говорил только из ревности, — подхватил Борис.

— Нет, Боренька, ты не говорил, ты меня расстреливал… — Инга мгновенье помолчала и заключила: — Но, милый мой, не нужно быть таким эрудированным, как ты, чтобы знать, что дважды убивать нет надобности. Ты уже сделал свое дело, и забудь обо мне. Все формальности я выполню в соответствии с законом.

Борис посмотрел в упор Инге в глаза, стараясь понять, насколько серьезно все то, что она сказала. Постояв мгновенье, он вышел, ожесточенно хлопнув дверью.

x x x

Светлана Понтьевна, бывшая драматическая актриса, поменяв квартиру после смерти супруга, тоже артиста, приехала из Томска в Новосибирск, где жила ее родная сестра. В Новосибирске она преподавала в Театральном училище и была этим счастлива. Своих детей у нее не было, и общение с молодежью придавало ей жизненные силы. Несмотря на свои пятьдесят лет, она сохранила совершенно юную фигуру и задорный веселый характер, но лицо выдавало все признаки богемной жизни.

Ее двухкомнатная квартирка, расположенная в соседнем с Сашиным подъезде, была очень чистой и красиво оформленной. Инге она сдавала одиннадцатиметровую комнатку не столько ради денег, сколько для того, чтобы не быть одной, хотя бы первое время после смерти мужа. Поселившись здесь в районе Башни, Инга вынуждена была ездить каждый день на работу в автобусах, которые сообщали этот новый район города с центром очень плохо. Приходилось по 30–40 минут простаивать на морозе в ожидании автобуса, который приходил настолько набитым пассажирами, что, несмотря на огромные щели в дверях и окнах, в нем можно было согреться. Инга постоянно мерзла, потому что ее ботинки и пальто не соответствовали сибирской зиме, в силу чего она часто, плюнув на элегантность, надевала валенки, которые ей любезно предложила хозяйка. Работу свою Инга не очень любила, но была ей бесконечно рада, потому что она все же относилась к сфере юридической деятельности.

Как-то, приехав замерзшей с работы, она получила сразу три письма. Одно письмо было от родителей, два других от подруг — Нонны и Лины.

Письмо родителей, хоть и было теплым и сочувствующим, но в подтексте содержало упреки в эгоистичности, поскольку она, очевидно, по дошедшим к ним извращенным сведениям, очень плохо относилась к любящему мужу, из-за чего он вынужден был ее оставить. Лина писала, что они живут в Томске хорошо, что Олег продвигается по службе, вечерами пишет диссертацию и не исключено, что им светит переезд в Академгородок. Нонна признавалась, что мужа своего совсем разлюбила, так как он очень скупой, ревнивый и скучный. Прочитав письма, Инга вышла в кухню попить чаю. Там сидела Светлана Понтьевна.

— Садись, Инга, давай вместе поужинаем, — сказала она в свойственной ей энергичной, бодрой манере.

— Спасибо.

— Ты не возражаешь, если я буду курить при тебе?

— Нет-нет, пожалуйста, — ответила Инга, наливая себе чай.

— Вот и славненько. Ты можешь со мной всем поделиться. Я ведь все-таки педагог и бывшая актриса, кое-что понимаю в людях-человеках. Может, тебе нужен совет. Расскажи, что же у тебя произошло с твоим суженым.