Презумпция виновности

Перед глазами офицера в тот момент, когда он услышал с вышки короткую очередь, снова появилось оружие. И с этого мгновения время для старлея начало останавливаться… Словно в замедленном воспроизведении уже сделанной когда-то записи, он видел, как импортный пистолет в руке его убийцы дернулся, вороненый затвор медленно поехал назад, и старлея снова ударило… И опять под сердце, туда, где в кармане куртки лежало уже насквозь пропитанное кровью служебное удостоверение… Он на мгновение закрыл глаза, а когда снова открыл их, перед ними стояло облако, похожее на верблюда…

Он вспомнил, как десять лет назад, устраиваясь после армии на работу в милицию, проходил психологический тест. И немолодая женщина сказала ему, сноровистому пареньку из войск связи: «Нарисуйте мне зверя невиданного», и дала лист бумаги с карандашом. Много ребят тогда погорело на отсутствии элементарной сообразительности… Кто рисовал драконов с пятью хвостами и десятью головами, кто…

…становится трудно дышать, верблюд плывет, и небо становится ярче…

… кто микроба рисовал, думая, сколько щупалец ему нарисовать, чтобы он выглядел как можно невиданнее…

… а он, Саша Солейкин, нарисовал верблюда…

… «Это же верблюд», – сказала психолог… А он ей ответил, что верблюдов с тремя горбами никто не видел, а потому это и есть… самый настоящий зверь невиданный…

И вот сейчас этот трехгорбый верблюд, с каждой секундой перекашиваясь и меняясь в очертаниях, плыл над ним, и голове было холодно…

Сначала пропал слух.

Потом ощущение ног и рук. Онемели губы…

Чьи-то руки взяли его за затылок и уложили на что-то мягкое. Исчезло небо, и сразу пропало изображение.

Перед старлеем была полная темнота и возможность сказать еще несколько слов.

– Кири… Кирилл… Это они… – Он чувствовал, как голова его дергается – кто-то тряс ее… зачем вот только?… – Их трое… Свидетельство о регист… оно липовое… Они торопятся…

Его голова опять задергалась, но теперь тряска ощущалась все меньше и меньше…

– Верблюд… Ки… Я был тогда не пра… Я его виде… сейча… Значит… он суще-ству…

Придя в себя, сержант сбросил с плеча автомат, и сделал это так быстро, что лязг затвора, вернувшегося в свое нормальное положение, он услышал уже перед собой. О прицельной стрельбе не могло быть и речи – очередь из его «АКС-74у», резко пройдясь вдоль дороги, обвалила все четыре боковых стекла «Мерседеса», в брызги разнесла левое боковое зеркало и вырвала сияющий свежими чернилами лючок от бензобака.

Тот, что стрелял в его товарища, тут же вскинул обе руки вверх, и только это заставило сержанта чуть присесть, а потом и откатиться назад, под прикрытие кирпичной кладки. Сколько пуль прошлись по тому месту, где он только что стоял, подсчитать было трудно. Понятно было одно – стрелок из водителя был неплохой, и, не отбрось свое тело милиционер, все пули попали бы в цель.

В следующий раз очередь сержантского укороченного «калашникова» прозвучала, когда «Мерседес» взревел своим трехлитровым движком.

Не может быть такого, чтобы он ни в кого не попал!.. Два отверстия в заднем стекле как раз напротив подголовников заднего сиденья… остальная очередь ушла в небо… Но не может же такого быть, чтобы эти две никого не зацепили!

А он хотел убить! Он хотел, чтобы кожаный салон проклятого «Мерседеса» стал скользким от горячих мозгов этих гадов!..

– Саша-а! – кричал сержант, на непослушных ногах спускаясь с лестницы. – Саша, ты подожди, Саша…

Дать бы еще пару очередей… Эх, соскочить бы с лестницы, повалиться на пахнущий выхлопными газами лед и улечься поудобнее!.. Короткими, по два патрона, больше не надо… Раз пять по два, как бы это сейчас пригодилось… Хоть одна, да вошла бы в покрышку. И плевать, что «бескамерка»… Через пять километров «мерин» стал бы приседать на бок и вырывать руль из лап этого гада… «Волга»-то, она рядом! Вот она – рядом! Почему ее не было пять минут назад!

Сержант, спустившись наконец-то с этой уродливой, похожей на паутину гигантского космического паука лестницы, пошел к офицеру. Он шел, его ноги подламывались.

– Саша… – позвал он еще издали. – А, Саша…

Автомат, который он продолжал волочить за распущенный ремень по асфальту, скреб лед и шипел пламегасителем. Потом на землю упал и ремень.

– Саш, ты это брось… Ты охерел, что ли?.. А свадьба моя как… Ты ж сви… Сорвать хочешь…

Он подломил ноги в коленях, взял офицера за затылок и аккуратно положил себе на колени. Потом подумал, дотянулся до шапки и стал надевать ее на голову старлея.

А потом принялся трясти, словно стараясь разбудить. Сначала вежливо, как денщик трясет за плечо спящего генерала. А потом уже сильнее, боясь все больше и больше.

– Ты это, не бормочи чего попало… Кирилл… Я не Кирилл. Ты силы береги… – Сержант не смотрел в лицо друга, он смотрел в небо. Над головою его, медленно переставляя копыта, брел трехгорбый верблюд. – Сроду не видел таких уродов… Сейчас мы тебя в больницу… капелек там каких…