Презумпция виновности. Часть 1. Надежды не тая. Россия. Наши дни. III

– Послушайте! Я действительно не знаю, о чем вам рассказать. Лешу я не встречал шесть лет, с его женой лично не знаком и никогда не видел. Что до Андрея Южакова, то он обналичивал деньги для «Азимут-Гео», где я финансовый директор. В декабре прошлого года он потерял наши деньги в банке «Смоленский», но пообещал отдать всю сумму через месяц. Уже прошел почти год, а деньги он так и не отдал, поэтому я пытался получить с него хоть какую-то сумму. Он обманул мою компанию на три с половиной миллиона рублей, мне пришлось обмануть его на два с половиной. Другого способа вернуть долг я не видел. Я это все вам рассказываю, пока мы едем, а в кабинете буду придерживаться первичных показаний.

– Я уважаю твою позицию и преданность, но поверь мне: этот человек такого отношения не заслуживает. Подумай о себе! Мы прекрасно понимаем, что ты попал под раздачу. Ты сам знаешь, что сегодняшнее специальное мероприятие просто так не делается: либо по приказу сверху, либо за хорошие бабки. Если ты сдаешь чету Бытко, мы возвращаем терпиле бабло и не заводим дело против тебя. Если нет, тогда, поверь мне, этот эпизод будет началом твоей долгой тюремной карьеры. Время еще есть. Думай!

– Я всегда думаю перед тем, как что-то сказать или сделать. Наверное, поэтому и получаю в жизни больше неприятностей, чем наживы.

Разговор умер в тишине где-то на подъезде к зданию УБЭП на Люсиновской.

На улице было уже темно, московские пробки набирали мощь. Гриша дремал на заднем сиденье и не заметил, как они подъехали к самому входу грозного УВД. Пятиэтажное здание темно-песочного цвета с небольшими квадратными окнами и висящими под ними кондиционерами напоминало букву Т. Правое и левое крыло дома были вытянутыми поперек и на десяток метров углублялись от фронтальной линии центральной части, которая, в свою очередь, была увенчана продолговатым стеклянным тамбуром под грузной коричневой крышей из металлочерепицы, широко свисающей по трем сторонам. Вся территория комплекса была огорожена двухметровым металлическим забором из часто посаженных прутьев толщиной с палец, не мешающих свободному обзору. Озеленению земельного участка внутри периметра могли позавидовать любое ТСЖ3 или ЖЭК4. Голубые ели, туи, березы, дубы и клены устремлялись ввысь, закрывая желтой листвой верхние окна дома, свеже покошенная трава и фигурно остриженные кусты выдавали наличие в штате заведения садовников и ландшафтных дизайнеров.

Оформив пропуск, сотрудники внутренних дел с задержанным поднялись на третий этаж левого крыла и зашли в кабинет 319. В длинной прямоугольной комнате было одно окно, выходящее во внутренний дворик, три стола для сотрудников, большой черный диван и старый советский коричневый сейф с огромной никелированной ручкой. Два стола находились у окна друг напротив друга и один – у входа напротив дивана. На сейфе стоял маленький телевизор. Столы были девственно чисты: ни бумаг, ни оргтехники, ни даже канцелярских принадлежностей – ничего. Сразу было видно, что хозяев кабинета, порой забывших о совести и чести, как волков ноги кормят.

С появлением Григория в комнате началось броуновское движение. Люди менялись местами постоянно, а если задерживались, то ненадолго. Кто-то просто заходил, чтобы посмотреть на задержанного, кто-то – задать вопрос коллегам, кто-то – высказаться по существу происходящего, чтобы попугать мирно сидящего на мягком диванчике «злодея». В воздухе витали слова «мошенник», «тюрьма и надолго», «материала на него хоть отбавляй», «в другом кабинете терпила рассказывает о нем такие вещи», «он и в Израиле кучу народу перекидал», «серьезным людям, оказывается, большие деньги должен»… Наконец в кабинет зашли старший оперуполномоченный и начальник отдела и сообщили: «Скоро закончится допрос потерпевшего, и поедем к следователю на Таганку» – а затем скрылись в коридоре. После этого в комнате остались только «виновник торжества» и один сторож. После пяти минут тишины Григорий обратился к молодому обэповцу, которого заприметил еще в ресторане и оценил как самого достойного для контакта. Он даже специально запомнил его имя – Сергей.

– У меня к вам вопрос.

– Да, слушаю вас внимательно! – уважительно и желая помочь, ответил оставшийся сторожить Тополева оперативник.

– Скажите, пожалуйста, если я задержан – а, судя по происходящему, это именно так, хотя никаких документов, подтверждающих факт задержания, я так и не увидел, – я имею право на один телефонный звонок. И теперь настал именно тот момент, когда я очень хочу воспользоваться этим правом. Вы можете дать мне телефон?

– Кому вы хотите позвонить?

– Жене Ларисе. Она ждет меня дома и очень волнуется. Мне необходимо с ней связаться, чтобы она не переживала.

Сергей встал из-за стола, быстро дошел до двери и послушал, нет ли кого в коридоре. Медленно вернулся к своему месту, раздумывая по дороге о последствиях решения, которое он уже принял, но не произнес вслух. Достал свой айфон и жестом подозвал Григория к столу.

– Диктуй номер! Но предупреждаю: скажешь что-нибудь лишнее – тут же прерву разговор. Понял?