Презумпция виновности. Часть 1. Надежды не тая. Россия. Наши дни. III

Над большим продолговатым Калитниковским прудом возвышалось П-образное восьмиэтажное здание УВД по ЦАО. Сделанное из железобетона и облицованное черными, коричневыми, бежевыми и даже зелеными плитками, оно гармонично вливалось в урбанистический пейзаж Таганского района. Раньше, еще при Советском Союзе и в самом начале девяностых, на этом месте был птичий рынок, куда дедушка частенько привозил маленького Гришу покупать аквариумных рыбок и корм для них. Они ходили по рядам, разглядывали разную живность, и каждый такой поход заканчивался выклянчиванием щенка или котенка. Затем, в двухтысячном году, тут построили это здание, и территория всеобщей радости, умиления и веселья превратилась в место скорби, ненависти и страданий.

Перед входом их уже поджидали три человека: начальник отдела и его заместитель, а также уже знакомый Григорию старший оперуполномоченный. Все вместе вошли внутрь, оформив пропуска, пересекли барьер КПП и поднялись по ступенькам на этаж выше. Вышли в огромный внутренний двор УВД и быстрым шагом пересекли его. Дошли до второго отдела следственной части следственного управления и остановились у кабинета с табличкой «Следователь Черноус В. В.».

«Приехали! – подумал Тополев. – Сейчас этот усатый хохол с лицом пропойцы, не разбираясь ни в чем, влепит мне по самое не балуй – и пиши пропало…»

Кто-то из сопровождающих открыл дверь, и вся группа ввалилась в тихую обитель, впустив вместе с собой гулкий задорный смех и легкий запашок перегара. За столом сидела девушка лет двадцати пяти в форме лейтенанта юстиции. Вся комната, стол и многочисленные стулья были заняты папками с документами. Места было не просто мало: его не было совсем. Поэтому после короткой паузы решили оставить в допросной Григория и начальника оперов – лысого как колено мужика с очень неприятным лицом и отвратительным голосом.

– Ну и кого вы мне привезли? Это что, и есть ваш злодей? – с неприкрытым раздражением спросила Валерия Черноус – тот самый усатый хохол, которого так ждал увидеть Григорий. – Дайте-ка почитать его объяснение! И вообще, что у вас на него есть?

Лысый протянул папку с бумагами, нагнулся к ней поближе и негромко прошептал:

– Это только начало. Будет еще фактура, и немало! Мы же с тобой договаривались!

Валерия читала бумаги, делая вид, что не слышит и не замечает ничего вокруг. Несколько раз, перевернув листы оперативных материалов, она поднимала глаза на лысого, а затем довольно жестко сказала:

– Мы с вами договаривались об одном. А вы мне что привезли? Я подставляться не хочу и не буду! Будет еще фактура – приезжайте. А сейчас ничем помочь не могу!

Лысого передернуло, он резко отскочил от стола следачки, подбежал к двери, открыл ее и, высунувшись в коридор, прокричал:

– Леша! Сергей! Подойдите.

Послышался шум приближающихся шагов, а затем шепот лысого и звук ударов, напоминающих касание ладони о шкаф с большой силой. После недолгих переговоров лысый вернулся, попросил Тополева пройти с его сотрудниками в коридор и подождать там, а сам подозвал своего зама и закрыл дверь кабинета Черноус изнутри: они остались втроем для разрешения возникшего вдруг недопонимания.

В конце длинного коридора стояли столик и стул, на которых и разместилась троица ожидающих результата переговоров в кабинете следователя. Ждать пришлось долго, около двух часов. Валерия выходила покурить раза четыре – поочередно с каждым из оперов. Во время каждого перекура до Григория доносились обрывки фраз Черноус: «Если мне прикажут, то я подпишу», «Вы сами понимаете, что этого мало для заведения дела?», «Об аресте и речи быть не может!», «У меня свое руководство! И ваши мне не указ». Наконец, лысый высунулся из ее кабинета и позвал:

– Валерия Викторовна! Вас к телефону!

Черноус быстро сделала две затяжки, размеренным шагом пошла в кабинет и закрыла за собой дверь. Минут через пять лысый с замом вышли, сияя, как масленые блины, и жестами подозвали ожидающих к себе.

– Заводите! – с огромным чувством выполненного долга скомандовал старший.

Гриша поудобнее уселся перед следователем. Сергей и Алексей встали у него за спиной, а лысый с замом остались за дверью, что-то эмоционально обсуждая с кем-то по телефону. Валерия осмотрела окружающих, задержала взгляд на Тополеве и отвела глаза.

– Попрошу посторонних покинуть кабинет! – требовательно произнесла она, не отрывая глаз от черноты за окном.

Оперативники переглянулись, посмотрели на следователя, переступая с ноги на ногу, и вышли к своему начальству в коридор.

– И дверь за собой закройте с той стороны! – добивая окончательно оперативников и мстя им за испорченный вечер, прокричала Валерия.

Когда они остались наедине, Григорий вопросительно посмотрел на лейтенанта, очень ожидая от нее понимания и помощи. Надежда горела в его глазах, в ее же взгляде он видел только тоску и безразличие. Валерия начала первой, как и положено следователю. Ее голос был приятным и негромким, и всем своим видом и тоном беседы она готовила собеседника к очень важному разговору.