Презумпция виновности. Часть 1. Надежды не тая. Россия. Наши дни. III

– Расскажу коротенько о себе перед тем, как перейти к инструктажу по технике безопасности пребывания в камере два-восемь-восемь, – улыбнувшись приятно и очень располагающе к откровенности, начал повествование Иваныч. – Я сам из Омска. Переехал в Москву лет пять назад. Открыл микрофинансовую компанию. Бизнес шел очень хорошо. Я даже не ожидал, что за такое короткое время обрасту огромным количеством клиентов – как кредиторов, так и заемщиков, причем без помощи рекламы. Через несколько лет я настолько устал от работы, да и возраст не тот, чтобы крутиться, как молодому, что принял решение передать бразды правления своему заместителю Мише-армянину. Он, кстати, сейчас сидит в камере прямо над нами. Назначил его генеральным директором, а сам уехал с молодой женой в Омск. Тот начал вести широкую рекламную кампанию, привлек еще больше клиентов и стал очень заметным для правоохранительных органов. И они, органы, не заставили себя долго ждать. Пришли сначала по-хорошему, за малой долей: попросили, вежливо так, двадцать пять процентов от прибыли. Этот дурачок Миша отказал им и даже со мной не посоветовался – так поверил в себя, что решил самостоятельно все вопросы решать. Ну, естественно, родились заявления от недовольных клиентов о мошенничестве, и этого новоявленного «решалу» закрыли. Ему бы молчать, как рыба об лед, но он ведь умнее всех бакинских комиссаров! Дал показания на меня, думая, что после этого его отпустят… Ан нет, не отпустили – наоборот: теперь у нас группа лиц в лучшем случае, а в худшем вообще организованное преступное сообщество пришить могут. А это сразу пятнашка… Короче, меня объявили в розыск. И я ни сном ни духом пару месяцев хожу в розыске, ничего не подозревая! Приезжаю в аэропорт в Омске, где меня прямо в самолете и задерживают. Привозят на Бутырку – и сразу на воровской продол: это специальный блок на первом этаже, где селят воров и тех, кого надо сломать. Там отдельная охрана с собаками, видеонаблюдение в камерах круглые сутки и, естественно, ничего – ни телевизора, ни холодильника, холодная как лед вода из крана, грибок по стенам от холода и сырости. В общем, просидел я в таких условиях больше месяца, а тут меня к себе опер наш – ну, который нас сейчас курирует, – вызывает и предлагает переселиться в БС за два с половиной миллиона рублей. Мы поторговались, он скинул до полутора, и вот я тут с февраля – восемь месяцев обитаю в тепле и с налаженным бытом. Жду объебона31. С делом меня уже ознакомили, так что остался только суд, этап и лагерь.

– Владимир Иванович, и какой срок, вы думаете, вам дадут? – поинтересовался чересчур любознательный Гриша.

– В суде я буду бороться за пять-шесть лет, меня это вполне устроит. По нашей с вами статье срок лишения свободы – от нуля до десяти лет, но если есть дополнительные эпизоды, то он может быть увеличен максимум до пятнадцати. Впрочем, такого на моей памяти никогда не было, максимум двенадцать давали.

– Вот Моте Жмурину наверняка по полной программе влепят – показательно! – вклинился в разговор улыбающийся Валера. – Как подумаешь, что человек уже больше четырех лет сидит в малюсенькой камере и конца и края нет его мучениям, свои проблемы сразу кажутся такими ерундовыми!

– Ладно, Папа32 ему судья! – прервал Валерино лирическое отступление Иваныч. – Перейдем к ликбезу по внутреннему укладу и распорядку. На дальняк ходить нельзя, пока хоть кто-нибудь сидит за дубком и ест. Когда идешь по-большому, обязательно включать вентилятор над дверью, чтобы не было запаха. В трусах за дубок не садиться. Убираемся по очереди парами: я с Валерой сегодня, Гриша с Сашей – завтра. Все, что есть в камере, – общее, то есть на продукты, запреты, утварь скидываемся вместе и пользуемся тоже. Телефон достаем только после восьми вечера, когда вероятность шмона минимальная. Дорогу не держим – только по запросу. Утренняя проверка в десять, вечерняя – в пять, прогулка – каждый день с семи до восьми утра. Каждый день даем выводному пачку сигарет «Парламент»: за это он нас ведет в большой, а не в маленький дворик гулять. Вопросы есть?

– Что значит, «дорогу не держим»? – дождавшись паузы, поинтересовался Гриша.