Презумпция виновности

Для проверки мне очень помогло появление в ГУВД Петракова, который допился уже до того состояния, когда забываешь, о чем говорил пять минут назад. Мы с Сидельниковым съездили на ваш машиностроительный завод, и по моей просьбе, утяжеленной пятьюстами рублями, за тридцать минут мне был изготовлен контейнер, размеры которого я знаю по памяти. На алюминиевом бруске, который поместил внутрь контейнера, я нацарапал иголкой свое имя – «Иван». Окажись в контейнере другой брусок, я тотчас заподозрил бы Желябина. Но он привез мне именно то, что я своими руками прятал в гидранте в холле областной администрации. У Желябина была самая реальная возможность завладеть «материалом Головацкого», но он не воспользовался ею потому, что был честным человеком и остался им навсегда. В моей, во всяком случае, памяти.

– Вы же говорили…

– Ты, Георгиев, как ребенок. Тебе что в руки ни попадет, все в рот тянешь. Мало ли что я говорю…

После случая с поездкой в администрацию я вычеркнул Желябина из списка подозреваемых.

Следующий был Мацуков.

Но он в точности передал ту информацию, которую я просил его передать в Генеральную прокуратуру по факсу. Я проверил – информация была получена ночью, а до адресата дошла утром.

Георгиев, а ты можешь сказать, как я проверял тебя?

– То есть, – лицо оперативника стало настолько серым, что слилось с цветом его свитера, – вы хотите сказать… что я один остался… проверенный? Не мной ли вы хотите закончить?

– Так понял или нет? – Видя, что ответ если и придет, то не скоро, Кряжин решил его не дожидаться. – Я скажу. Обязательно скажу. Через минуту. Все сейчас будет зависеть от того, что скажет мне капитан Сидельников.

И тот на какое-то мгновение стал центром внимания. Все происходящее казалось столь нереальным, что и впрямь можно было принять Сидельникова за оракула.

Но он ничего не стал говорить. Лишь повернул к советнику чуть порозовевшее лицо и коротко кивнул головой.

Кряжин нервно дернул шеей. Все сходилось. Проверка была закончена. Материал Головацкого давно находился в сейфе Генеральной прокуратуры, организаторы охоты на профессора установлены, и вся поездка в Холмск была предпринята с целью поиска лица, работающего на них, но носящего на плечах погоны. И теперь советник знал наверняка, что дело закончено. И уже не сомневался в том, какого цвета просветы на погонах этого сотрудника.

– Ты, Георгиев, вне подозрений. Малоопытный, доверяющий всем сотрудник милиции, но вина твоя заключается лишь в том, что ты еще не наработался. Пройдут годы, прежде чем ты станешь похожим на своего начальника Желябина. И еще много лет, пока ты станешь мудрее его. Но ты честный человек, и это обязывает меня относиться к тебе с уважением.

Пройдясь вдоль кабинета, Кряжин остановился у окна.

– Майор Желябин встретил свою смерть, так и не услышав моего рассказа. Я не сожалею об этом, поскольку он до конца был уверен в том, что спасал важное для следствия вещественное доказательство. Это нужно Генеральной прокуратуре, значит, нужно стране. Значит, нужно и ему. С тем он и ушел.

Ты привез, Игорь? – на всякий случай уточнил Кряжин и встретил тот же кивок.

– Да.

Кряжин еще раз крутнул шеей.

– Мацуков, я задерживаю вас по подозрению в совершении убийства и ряда других преступлений, озвучивать которые сейчас не вижу необходимости.

– Что?!

Сидельникову, чтобы усадить следователя районной прокуратуры на место, потребовалось применить силу.

– Ночью я позвонил вам из гостиницы и попросил передать факс в Генеральную прокуратуру. Я назвал вам адрес, по которому, предположительно, Головацкий мог хранить контейнер с металлом. Я проверил по времени: вы отправили факс действительно ночью, но первыми информацию узнали пассажиры «Мерседеса», тотчас рванувшие в Москву.

Я поехал за ними с одной только целью – удостовериться в том, что контейнер с ними. В этом случае мое подозрение могло быть необоснованным. Но я не обнаружил контейнера ни в «Мерседесе», ни на месте схватки с волками. Просто так уезжать из города бандиты не стали бы. Им нужен был металл Головацкого – во-первых, и смерть Пикулина – во-вторых. Однако сразу после моего звонка вам они засобирались.

Но мне показалось этого мало.

На всякий случай, даже не подозревая, насколько своевременно это делаю, я попросил Георгиева положить контейнер в свой сейф. В нижнее отделение! Я особо заострил на этом внимание. Но когда мы с Георгиевым остались одни, я велел уложить тубус в отделение верхнее. Однако выломаны были и верхняя створка, и нижняя!.. Это были либо вы, Мацуков, либо Желябин, но то, как была испытана порядочность майора, не нуждается в дополнительной проверке.

– Бог мой!.. – воскликнул Мацуков.

– Можно просто – Иван Дмитриевич.

– Но ведь, помимо меня и Желябина, был еще один человек, который знал о том, куда вы уложили контейнер! Это был Георгиев!

– Вот сука, – покраснев, сказал опер.