Презумпция виновности

– Правильно, – подтвердил советник. – Он об этом знал. Но для того, чтобы вынуть тубус в наше отсутствие, ему нужно было отпроситься у меня под каким-либо предлогом либо позвонить подельнику, который вошел бы в ГУВД и забрал этот тубус. – «Важняк» сделал паузу, предвещающую гром. – Но Георгиева я специально держал рядом с собой каждую минуту, а звонить постороннему человеку он не мог по той причине, что постороннего человека не впустят внутрь здания ГУВД! Отпрашивались у меня вы, Мацуков. Это вы зашли в кабинет Георгиева, отведя язычок замка в сторону – я видел его, открыть – раз плюнуть. И принялись искать контейнер. Желябин, которого вызвал к себе начальник, находился через стенку, в своем кабинете и, услышав шум, не мог не зайти в помещение сотрудника, ему подчиненного. Вы оставили дверь открытой, Мацуков? Такое бывает у неопытных домушников. Нож как орудие взлома, слава богу, находился при вас. И я соглашаюсь с вами в той части ваших действий, что в тот момент не оставалось ничего другого, как убивать майора и доделывать дело. Слишком большой куш стоял на кону.

Мацуков качал головой, сетуя на чудовищное недоразумение, но на Кряжина это не производило никакого впечатления.

– Есть еще кое-что, и это окончательно разрушило мои сомнения относительно вашей причастности к происходящему в городе. Слишком тяжко обвинение, предъявляемое мною вам, я ждал этого момента, а потому готовился основательно.

Кто напомнит мне тот день, когда майор Желябин рассказывал нам о странном событии, произошедшем в одной из квартир на улице Дзержинского?

– Неизвестные… – уставясь в пол, Георгиев демонстрировал чудеса памяти, – …проникли в квартиру… перевернули все вверх дном и сломали все подоконники… Хозяева этой квартиры, возвратясь из путешествия по Черноморью, будут очень удивлены. Потом вы, кажется, пошутили – не тринадцатая ли квартира, а я ответил, что двадцать шестая. Все правильно?

– Все, – советник посмотрел на него с благодарностью. – Только не по Черноморью, а по Средиземноморью. А вы знаете, почему странные преступники сломали все подоконники? – Распахнув портмоне, Кряжин вынул небольшой листок бумаги и развернул. – Это записка, которую я писал Пикулину, передавая ее через алкоголика Петракова в присутствии следователя прокуратуры Мацукова. Вас тогда, наверное, покоробило, что я удалил для разговора с Петраковым всех, за исключением Мацукова? На самом деле это было моим признанием вашей порядочности, потому что проверка следователя продолжалась.

Подлинник записки отправился в путь вместе с Петраковым, а это ее точная копия под копирку, и Мацуков, которого я усадил у окна, не мог, конечно, видеть, что письмо пишется в двух экземплярах. Прочитайте, Георгиев, коль скоро вы у нас за статиста.

Взволнованный несколькими ударами подряд, сыщик непослушной рукой принял от советника листок и прочел:

Пикулин А.Н.!

Я знаю о вашей невиновности. В данный момент вашей жизни угрожает опасность. Под подоконником в кухне кв. 2, д. 17 по ул. Дзержинского вы найдете инструкции, как выехать из города и добраться до Генеральной прокуратуры, а также данные человека, верить которому в Холмске вы не должны ни при каких обстоятельствах. Ключ от квартиры находится в почтовом ящике указанной квартиры.

Ст. следователь Генеральной прокуратуры РФ Кряжин И.Д.

– Свою однокомнатную благоустроенную квартиру любезно предоставил слесарь машиностроительного завода вашего города, изготовивший мне дубликат контейнера, под 100 тысяч рублей компенсационных из резервного фонда Генеральной прокуратуры, – добавил Кряжин. – Я попросил дежурного по области переслать информацию в кабинет Желябина, если поступит заявление о вторжении. Человека, вошедшего в квартиру, интересовала, понятно, не схема исчезновения из города, а имя человека, которому Пикулин не должен доверять. Не будем забывать, что преступник, убивший Петракова и забравший эту записку, носит черную кожаную куртку с воротником из меха норки.

– А что было под подоконником? – спросил Георгиев.

– Ничего не было.

– И на этом строится ваше обвинение в отношении меня? – удивился Мацуков.

– Не только, – возразил Кряжин.

Вынув из кармана диктофон, он немного отмотал пленку назад и включил воспроизведение.

«…– Да-да-да! – с десяти до семи утра сегодняшнего дня он был у меня… Он просил быть с вами откровенной, и я, как понимаете… Я вас очень прошу, жене его только ничего…

– Нет-нет-нет! – как договорились… – Еще один вопрос…»

По лицу следователя районной прокуратуры Мацукова пошли красные пятна.