При блеске дня

— Ты ведь понимаешь, как важно мне знать о таких вещах, — тем же строгим тоном продолжал Адонай. — Я режиссер картины. Для Брента это пока самый большой фильм в его карьере. Элизабет Эрл — звезда первой величины. Ты пишешь сценарий. И если между вами…

— Да-да, — нетерпеливо перебил его я. — Обойдусь без подсказок, Георг. Повторяю, между нами ничего нет и никогда не было. Пойми наконец!

Адонай явно смутился.

— Но ее слова и поведение говорят об обратном. Она явно влюблена в тебя. Джейк тоже так думает.

— Нет, Георг, я только сказал, что так запросто может быть, — встрял Джейк, который не любил вставать на чью-либо сторону. — Я подчеркнул, что Грегори вернулся в Англию… когда? В сороковом? И с тех пор отверг множество выгоднейших предложений из Голливуда.

— Но мы оба сошлись на том, что они с Элизабет могли поссориться, а тут помирились. — Адонай подозрительно покосился на меня.

— Ради бога, хватит выдумывать! — вскричал я. — Тоже мне, школьницы!

— Когда на кону пятьсот тысяч фунтов, — сказал Адонай, — да еще моя режиссерская репутация, я никогда не веду себя, как школьница. На самом деле каких только оскорблений я ни наслушался за свою жизнь, но школьницей меня еще не называли. Ужасное сравнение. Однако в данный момент меня интересует только одно: вся правда о ваших отношениях, Грегори. И побыстрее, пожалуйста. — Не сводя с меня глаз, он осушил свой стакан.

— Ладно, молчи и слушай. — Я хотел казаться спокойным. — Ничего странного или таинственного в моих отношениях с Элизабет нет, надо только примерно знать, что нас связывает. В 1936-м ей дали первую роль в театре на Вест-Энде спустя долгие годы репетиций и разъездов. Роль была небольшая и никакого шума не подняла, однако Элизабет чудом заметил Мелфой, голливудский агент. Видимо, ему тогда катастрофически не хватало актеров…

— Еще как! Что он тут вытворял, мы только диву давались! — мечтательно ухмыляясь, проговорил Джейк. — Нанял двух официантов из «Гриля», а потом выгнал одну из горничных Дрю прямо на Авеню-роуд. Бедный старина Мелфой! Но агент он был хороший, ничего не скажу.

— Ну так вот, он уговорил Мерца подписать с Элизабет контракт, — продолжал я, — и она приехала на побережье. Здесь по этому поводу очень разволновались, ты, верно, помнишь, Джейк? А там ее пригласили на пару прослушиваний и отправили восвояси.

— Вот дураки! — сказал Адонай, которого хлебом не корми — дай поглумиться над Голливудом. — Искра божья наверняка была в ней и тогда.

— Если и была, то хорошо пряталась, — пожал я плечами. — Элизабет еще не научилась правильно преподносить свою внешность. И была всего лишь второсортной английской актриской с никому не нужным и чересчур богатым театральным опытом. Словом, в Голливуде ее не захотели, а когда тебя не хотят в Голливуде, ты это понимаешь быстро. К тебе относятся как к прокаженному. Я в то время тоже работал на Мерца и видел, что происходит. А поскольку она была англичанкой и отнюдь не глупой девушкой, поскольку нас связывала любовь к одним людям и местам, я решил взять ее под крыло. Давал советы, знакомил с нужными людьми, убедил сменить прическу и заняться своей внешностью. Потом я ушел от Мерца к Сэму Грумэну и уговорил последнего дать ей шанс. Написал для нее роль в новом сценарии — небольшую, но именно в той картине она заблистала по-настоящему. Сэм предложил ей новый контракт, повысил гонорары, выхолил, а затем снял с Терри Блеком в «Желтых розах».

— Это ведь был не твой сценарий? — спросил Адонай.

— Нет, я не имел к этой картине никакого отношения.

— Очень рад. Ужасное кино.

— Мне и самому не понравилось, — сказал я, — тем не менее оно собрало в прокате три миллиона долларов. И мгновенно сделало Элизабет знаменитой. — Я допил виски. Мне вдруг стало тошно, накатили жуткая усталость и вялость — откуда что взялось?

— Но это не конец истории, — сказал Адонай.

— Нет, не совсем. Как ты, наверное, помнишь, она вышла замуж за Терри Блека. Для нее это был первый брак, для него — четвертый, как писали в колонках светской хроники. Потом мы не виделись несколько месяцев, главным образом потому, что я Блека на дух не переносил, и он меня тоже. Брак распался, разумеется; Элизабет от него ушла. Я как мог утешал ее и в конце концов отправил на ранчо старухи Этель Ферримэн в пустыне Мохаве. Иногда я тоже туда приезжал и проводил там несколько дней, а потом договорился с Сэмом Грумэном, который уже начинал паниковать, что напишу для нее сценарий. То была «Одинокая охотница», мы продюсировали ее вместе с Сэмом, и поэтому я часто виделся с Элизабет — как на съемочной площадке, так и вне ее. Фильм принес ей «Оскара» и, разумеется, мировую славу. Потом началась война, мой контракт закончился, и я вернулся в Англию. С тех пор мы с Лиз не виделись. Но мы переписываемся и рассказываем друг другу все новости. Мы действительно друзья. Поверь, даже в нашем деле, если очень постараться, можно завести друзей.

Адонай задумался:

— Да, все это вполне правдоподобно, хотя и несколько неожиданно.