При дворе императрицы Елизаветы Петровны

   — Расходы будут очень велики, — сурово воскликнул Пётр Шувалов, — не так легко стянуть армию в Лифляндию из разных мест и держать её там к услугам его величества английского короля; что же касается будущих побед, то одна старинная пословица гласит, что нечего делить медвежью шкуру, не убив прежде самого медведя. Но медведь продаёт свою шкуру подчас очень дорого. Нам в России это известно лучше других, — горько прибавил он, — в Англии меньше привыкли к такой серьёзной охоте.

   — Я согласна с графом Петром Ивановичем, — сказала императрица. — Совершенно верно! В договоре обязанности России указаны так точно, что и обязательства моего возлюбленного брата, английского короля, должны быть определены в точных цифрах.

   — Я жду этого определения, — произнёс Уильямс, между тем как Бестужев с беспокойством глядел на Елизавету Петровну, а на лице Алексея Разумовского мелькнула мимолётная улыбка.

   — Граф Пётр Иванович, — спросила императрица, — в каких размерах должны быть определены расходы на содержание армии в Лифляндии?

   — По меньшей мере в двадцать тысяч фунтов в месяц, ваше величество, — после краткого раздумья ответил Пётр Шувалов, — если лее будет война, то расходы значительно увеличатся.

Императрица вопросительно взглянула на сэра Уильямса.

   — На этот счёт у меня нет никаких полномочий, — без замедления ответил тот, — но я прекрасно знаю, что король и его правительство докажут, как высоко они ценят союз с вашим величеством.

Императрица удовлетворённо кивнула и сказала:

   — Итак, возьмём в основу наших расчётов сумму, указанную Петром Ивановичем. Мероприятия по стягиванию войск будут стоить больших трудов и расходов, поэтому необходимо уплатить содержание за первые три месяца сразу. Прибавьте эти статьи к договору, господин посланник, и в таком виде я готова дать моё согласие.

   — Тогда необходимо, — быстро ответил Бестужев, — чтобы вы, ваше величество, дали мне полномочие заключить договор с представителем его великобританского величества.

Императрица утвердительно кивнула:

   — Составьте полномочие и покажите его мне.

   — Оно уже готово, — ответил Бестужев, вынимая из папки исписанный пергамент. — Я уже всё заготовил, дабы в случае согласия вашего величества дело не терпело никаких отлагательств.

С этими словами он положил снабжённый уже государственной печатью документ перед императрицей и вручил ей одновременно перо.

Елизавета Петровна твёрдым почерком подписала своё имя под полномочием, которое канцлер быстро, точно боясь, что его у него отнимут, спрятал в папку.

   — Итак, заключите договор, — сказала императрица, — и, когда вы подадите мне его с подписью вашего государя, я буду очень рада начертать и своё имя рядом с его.

Уильямс замер; так просто, говоря только о подписи на договоре, императрица принимала преобладающее значение над английским королём. Он знал, как высоко ценили заключение союза в Англии, но, с другой стороны, ему казалось сомнительным, чтобы король и парламент склонны были пойти на подобные условия. Выражение торжества у него исчезло. В той игре, которую он уже считал выигранной, императрица вдруг получила значительный перевес, а теперь было уже трудно начинать дальнейшее разъяснение статей, установленных самой императрицей.

Пока дипломат, в обычное время такой ловкий, искал теперь подходящих слов, императрица поднялась и промолвила:

   — Итак, дело сделано, и я надеюсь, что совещания о форме, в которой должен вылиться договор, точно так же придут быстро к благополучному результату, как мы здесь скоро сговорились об основных положениях союза обоих государств. Через несколько дней договор, дополненный установленными здесь суммами, которые должны быть уплачены нам, будет в ваших руках. Как только курьер, который повезёт его в Лондон, возвратится назад, я буду очень рада принять вас, господин посланник, чтобы получить из ваших рук документ, подписанный его величеством королём великобританским.

Лёгким поклоном она приветливо простилась с Уильямсом, взяла под руку Бекетова и в сопровождении его удалилась из зала совещания.

Уильямс с глубоким вздохом согнулся в глубоком поклоне, понимая, что дальнейшие прения невозможны. Он подошёл к великому князю, мрачно следившему за выходящей тёткой.

   — Ваше императорское высочество, вы сердитесь на меня? Это очень больно мне, так как я убеждён, что действовал как на благо русского государства, которым вам некогда придётся править, так и на пользу моего собственного короля и моей собственной страны.

   — Императрица — хозяйка России, — холодно возразил великий князь, — и мне не годится судить её поступки. Вы представитель нации, которая привыкла покупать и продавать. Пусть так! — сурово продолжал он, кидая на Уильямса угрожающий взор. — Вы купили себе русскую армию, продали прусского короля и желаете себе счастья в вашей торговле. Но будет ли она удачна, покажет будущее!

Пётр Фёдорович пренебрежительно отвернулся от английского дипломата и хотел последовать за государыней, но Уильямс, быстро подойдя к нему, проговорил: