При дворе последнего императора

Императрица была в ожидании ребенка и пред отъездом просила графа Фредерикса оповестить, чтобы на пути не устраивалось никаких встреч. Об этом граф написал министру внутренних дел. Однако на одной из станций на перроне и вокруг вокзала собралась громадная толпа народа всех сословий. Александра Федоровна, увидев это, закрыла занавески окна своего вагона.

Я доложил министру, что губернатор умоляет государя показаться хотя бы на минуту в окне вагона, так как администрация не могла силою удалить толпу, уже несколько часов стоявшую у станции. Народ полон преданности и любви к государю и ни за что не желает разойтись.

Фредерикс вошел в купе императрицы, где был и царь, и доложил о происходящем. Николай II уже встал, чтобы подойти к окну, когда Александра Федоровна запротестовала, сказав, что Его Величество не имеет права поощрять неисполнение своих приказаний. Министру все же удалось убедить императора, который появился в дверях вагона.

Восторг собравшихся был стихийный. Но государыня не подняла ни одной занавески, и даже дети смотрели сквозь щелки: им запрещено было поднимать занавески.

Мария Федоровна как-то узнала об этом инциденте и, уже в Петербурге, хвалила Фредерикса за его настойчивость:

— Без нее Ники был бы вдвое популярнее. Она не отдает себе отчета, как нужна популярность. У нее немецкий взгляд, будто высочайшие особы должны быть выше этого. Выше чего?.. Любви своего народа?.. Я согласна, что не следует заискивать в популярности, но надо стремиться к ней и не упускать ни одного случая для этого. У Ники врожденное умение нравиться. Я ей говорила это, но она или не понимает, или не хочет понять, а потом жалуется, что ее не любят.

Министр передал мне этот разговор непосредственно после аудиенции у Марии Федоровны. Я его запомнил как в высшей степени характерный.

ИСТОРИЯ РАЗМЕЩЕНИЯ В КОЛЯСКАХ

Влияние узких взглядов маленького гессенского двора на воззрения императрицы сказывалось зачастую в вопросах этикета и протокола, столь дорогих германским княжествам, но по русскому масштабу, великодержавному русскому, производило впечатление мелочности.

При посещении императорскою четою президента Французской Республики Эмиля Лубе в замке Компьен возник инцидент, наделавший графу Фредериксу немало хлопот.

В день прибытия Их Величеств Лубе помещался вместе с царем в одном экипаже, за которым следовал второй, с императрицею и гофмейстериною Е. А. Нарышкиной.

На следующий день государь должен был присутствовать на маневрах. Президенту по конституции не полагается появляться перед войсками на лошади, и в первый же вечер шеф протокола Крозье, сообщая программу следующего дня, высказал весьма основательное предположение, что президент Лубе поедет в коляске с императрицею.

Государыня не согласилась, указав, что это будет похоже, словно царь эскортирует президента. Никакие уговоры не действовали, и пришлось прибегнуть к хитрости, чтобы переубедить французов.

Фредерикс начал убеждать Крозье:

— Царь и президент выедут на маневры вместе. Мыслимо ли, когда Его Величество сядет верхом, просить гофмейстерину выйти из второй коляски, чтобы уступить место президенту? Неужели он согласится нанести такой афронт одной из самых видных наших придворных дам?

Как всегда галантные, французы после долгих переговоров поддались на наши аргументы, и Лубе, сидя один в своей коляске, пропустил вперед экипаж императрицы, направившийся к палатке для высочайших гостей.

На параде в день отъезда уладить дело было труднее. До самого последнего момента французы настаивали, чтобы президент ехал в коляске с государынею. Лубе твердил, что ему неудобно не сопровождать императрицу. Вопрос этикета разбирался до последней минуты, но упорство Ее Величества взяло верх: на параде она ехала в первой коляске со своею гофмейстериною, а президенту пришлось быть во втором ландо, куда он поместил премьера Вальдек-Руссо и еще двух министров.

Год спустя состоялся ответный визит Лубе в Россию. Повторились те же трудности, да еще с осложнениями: нельзя же отказывать гостю, главе союзного государства, в праве поместиться рядом с императрицею. Остановились на следующем компромиссе: царь выедет верхом. Президент будет сидеть с императрицею, но для объезда лагеря выбрали шарабанообразный экипаж с двумя рядами сидений: задним — для государыни и Лубе, и передним, лицом к лошадям, — для царицы-матери и великой княгини Елисаветы Федоровны. Запряжен был шарабан а-ла-Домон, то есть без козел, с жокеями на лошадях. Экипаж не понравился вдовствующей императрице, которая считала, что переднее сидение сделано выше заднего. Мария Федоровна долго не соглашалась сесть в этот экипаж, но упорство ее невестки взяло верх и вся церемония прошла согласно желаниям Александры Федоровны.

НЕМЕЦКАЯ БЕРЕЖЛИВОСТЬ

Благодаря немецкому происхождению императрица имела склонность к экономии во многих жизненных мелочах. Примером может послужить инцидент с пенсиею, предполагавшейся для выдачи А. А. Вырубовой.