При дворе последнего императора

Цесаревич был вначале здоровым и жизнерадостным ребенком. Его страшная наследственная болезнь, гемофилия, проявилась лишь впоследствии. Мне хорошо помнится, как он, 3–4 лет, приходил к столу, когда подавали десерт, и, поболтав около родителей, подбегал к гостям и непринужденно с ними разговаривал, не проявляя застенчивости. Бывало, часто залезая под стол, цесаревич хватал сидящих за ноги и был в восторге, когда эти лица пугались. Раз даже он стащил у одной из фрейлин башмак, с которым явился около отца. Государь его выбранил и приказал тотчас же вернуть обувь, что цесаревич исполнил, но опять-таки под столом… Вдруг фрейлина вскрикнула… Оказалось, что ребенок положил ей в башмак землянику. Конечно, холодное и мокрое прикосновение к ноге ее испугало. Наследника отправили в свои апартаменты и долгое время, когда бывали гости, не пускали в столовую, на что он очень жаловался. Больше под стол он не подлезал.

После появления тяжелого недуга цесаревич продолжал быть веселым вне приступов, но в глазах его уже замечался грустный оттенок, а временами его милое красивое лицо казалось безжизненным.

Делались опыты нахождения товарищей для игр с наследником. Брали детей матросов, потом детей или племянников дядьки цесаревича Деревенько, потом решили никого не брать.

В гувернеры цесаревичу пред самою войною взяли швейцарца Жильяра, человека умного и образованного, притом выдающегося педагога. Жильяр мне пояснил трудность воспитания цесаревича: только что наладится дело его учения и воспитания, как мальчик заболевает. Гемофилия вызывает ужасные страдания при внутренних кровоизлияниях. Конечно, ребенок после многих бессонных ночей с нестерпимыми муками совершенно изнервничается, а затем вновь исподволь приходилось гувернеру доводить ученика до прежнего уровня знаний и поведения.

СЕРЕБРЯНЫЕ САЛАЗКИ

Великие княжны довольствовались в детстве самыми незатейливыми развлечениями. Приведу два примера.

Их Величества присутствовали вместе с семьею на пятидневных маневрах войск Московского округа, живя в императорском поезде, передвигавшемся от одной стоянки до другой и возвращавшемся на ночь на открытую местность близ станции Рошково, чтобы не мешать железнодорожному движению. Это было в августе 1902 года.

В поезде находилась кроме обычной свиты великая княгиня Ольга Александровна. Дети были в восторге от этой поездки, делая большие прогулки в незнакомых им местах. Особенно их радовала игра, выдуманная Ольгою Александровною. Поезд стоял на высокой насыпи. Дети садились на большие серебряные подносы и, пользуясь ими наподобие салазок, спускались по откосу. Затем с трудом поднимались по крутой насыпи с подносом на спине. Эту игру повторяли и вечером, после обеда, в присутствии Их Величеств. Помню, как члены французской депутации, приглашенные к столу, обратились ко мне с некоторым страхом, нужно ли будет и гостям участвовать в этом развлечении. Я их успокоил.

Девочки держали пари, кто из них первая прибудет вниз. Кто-то из фрейлин должна была первая скатиться, чтобы присутствовать на финише. Генерал-адъютант Струков объявил детям, что он первый очутится внизу. Дети не верили. Когда состязавшимся скомандовали спуститься, Струков в парадной форме, с Александро-Невскою лентой, держа свою почетную саблю с бриллиантами (за взятие Андрианополя) в руках, прыгнул с высоты более трех саженей с насыпи, рискуя сломать себе ноги, и, конечно, опередил детей. Императрица очень его журила за эту выходку удали, но французы были в восторге.

ПОДАРОК СИБИРЯКА

Другой случай детской радости касается ручного соболя.

Я сидел у себя в канцелярии, изготовляя спешный доклад о придворных пожалованиях, и приказал никого не принимать. Входит старый курьер и докладывает:

— Осмелюсь доложить Вашему превосходительству, что тут пришли старичок со старушкою прямо из Сибири. Принесли в виде подношения государю живого ручного соболя. Очень уж просят доложить, говорят, что не на что будет переночевать.

— А тебе жаль их стало?

— Точно так.

— Ну, давай их сюда.

Вошли весьма симпатичные на вид старичок со старушкой, и он говорит мне:

— По ремеслу я охотник, и удалось мне взять живым молодого соболя, приручив его; со старушкою и решили поднести его царю. Соболь-то вышел редкостный. Собрали все, что было, денег: говорили мне, что хватит до Питера и обратно. Вот и поехали.

Показывает мне соболя, который тут же вскочил на мой письменный стол и стал обнюхивать представления к придворным чинам. Старик как-то свистнул, соболь — прыг прямо ему на руки, залез за пазуху и оттуда выглядывает. Я спросил, как они ко мне попали.

— Денег у нас хватило только до Москвы. Оттуда решили идти пешком, да какой-то добрый барин, дай Бог ему здоровья, купил нам билеты до Петербурга. Утром приехали и прямо пошли в Зимний дворец. Внутрь меня не пустили, а отправили к начальнику охраны. Тот велел отвести к вам. Ни копейки не осталось, а видеть царя вот как хочется.