При реках Вавилонских

Хоснер знал, что такие свидетельства разрухи и упадка встречались в Месопотамии повсеместно. Крупнейшие и богатейшие города древнего мира тысячами лежали в забвении, покрытые песком и пылью. Странное ощущение пустоты заполнило его, когда он смотрел на долину Евфрата. Плоские голые пространства, залитые жидкой грязью, пересекались легендарными, давно заброшенными ирригационными каналами. Бурная жизнь, которая когда-то кипела здесь, казалось, покинула эти места. Странный и какой-то недоброжелательный уголок мира. Место, где много лет тому назад возводились грандиозные храмы богам, о которых уже никто не помнил, и строились дворцы для бесследно исчезнувших царей и царств.

Хоснеру чудилось, что тишина здешних мест нарушается призрачным громыханием вавилонских повозок, громом вражеского наступления и торжествующими криками завоевателей. Богатый Вавилон. В Ветхом и Новом Заветах символ человеческой гордыни, чувственности и греха. Для современных евреев и христиан его полный крах стал символом свершившегося библейского пророчества.

Хоснер знал, что должен быть какой-то смысл в простиравшемся перед ним запустении. Но вероятнее всего, смысл заключался именно в отсутствии всякого смысла. Песок. Пыль. Смерть.

Почему Риш забросил их сюда? Вавилонский плен? Хоснер представлял это себе именно так. А может, все не так уж и мелодраматично. Наверное, место это очень подходит для его целей, да и лагерь палестинцев рядом. Но их лагерь в сотне километров, в пустыне. Что ж, значит, вавилонский плен. В библиотеках мира хранятся тысячи книг о Вавилоне, и когда они будут вновь изучены и перечитаны, где-нибудь появится сноска со звездочкой с упоминанием о «любопытном инциденте со сверхзвуковым самолетом „конкорд“ и… ааа»

Хоснер затушил сигарету и не стал выбрасывать окурок.

– Вот и они, – тихо произнес он.

* * *

Со стороны дороги по склону холма поднималась группа из пяти человек. Шедший впереди держал белый флаг.

Хабер и Брин, находившиеся неподалеку, поспешили вернуться на место. Брин сменил ночной прицел на дневной десятикратного увеличения и наблюдал за приближением парламентеров:

– Не думаю, что Риш среди них.

Брин протянул винтовку Хоснеру, который встал на колени и тоже посмотрел в прицел. Потом опустил винтовку и покачал головой:

– Он нам не доверяет. Думает, мы не станем принимать во внимание белый флаг. Это меня чертовски злит. А вас, генерал?

Добкин кивнул:

– Свидетельствует об отсутствии доверия с его стороны. – Он задумался на мгновение. – Риш действительно не понимает нас, и это меня тревожит и даже пугает.

Хоснер встал и повернулся к Наоми Хабер и Брину:

– Передайте всем, чтобы не открывали огонь. Я хочу, чтобы никого не было видно. Никто не должен покидать позиции, Натан. Если кто-нибудь попытается, остановите его. – Он отряхнул пыль с одежды. – Генерал, вы будете сопровождать меня?

– Разумеется. – Добкин тоже встал и одернул мундир. – Знаешь, любопытно получается. Теперь они желают разговаривать. Именно этого мы хотели в Нью-Йорке… и на «конкорде». А сейчас я сомневаюсь, что хочу говорить с ними.

– Согласен, – сказал Хоснер. – Но я уверен, что у нас найдется много любителей поговорить. Не доверяю я этой компании, Бен. Они профессиональные миротворцы. Заранее настроены видеть хорошую сторону любого предложения. Да будь они прокляты, эти миротворцы, из-за них каждая следующая война еще тяжелее, чем предыдущая.

Добкин засмеялся:

– Аминь. Генералы должны вести мирные переговоры, а миротворцы командовать армиями. – И заговорил серьезно: – Сейчас мы несправедливы по отношению к делегации. Не все они такие; некоторые – большинство из них – умеют торговаться. Они реалисты в такой же степени, как и мы.

Хоснер начал спускаться по склону:

– Сомневаюсь. Пойдем вперед, пока на нас не навалится дюжина профессиональных переговорщиков.

На некоторое время они потеряли арабов из виду, так как те спустились в глубокую лощину. В ста метрах вниз по склону они заметили белый флаг, а затем и самих парламентеров. Те были вооружены и шли быстро. Хоснер заколебался на мгновение, потом помахал белым носовым платком и окликнул парламентеров по-арабски. Арабы увидели его и ответили. Обе группы медленно сближались. Арабы остановились на выступе склона.

Хоснер быстро подошел к ним и встал очень близко, как принято у арабов, к тому, кто возглавлял группу.

– Где Риш? Я буду говорить только с Ришем.

Человек посмотрел на него долгим взглядом. Черные глаза горели ненавистью и презрением. Ему явно не нравилось это поручение. Он заговорил тихо и медленно:

– Я Салем Хаммади, заместитель Ахмеда Риша. Он заверяет вас в своем почтении и предлагает немедленную капитуляцию.