При странных обстоятельствах

Дверь кабинета распахнулась, и на пороге появился Кравец.

Чумаков остановил его фразой:

— Малинин ищет. Сказал, чтобы сразу к нему.

Кравец молча повернулся и закрыл дверь.

— Адреса Гриши Коваленко вы, конечно, не знаете?

— Нет. В кадрах ребята смотрели, там тоже адреса не было. Он же не наш — сторонний.

— Ловкие люди у вас в кадрах, — только и сказал Чумаков. — Вот что, Александр Сергеевич, вы уж извините, но вам придется все, что вы мне рассказали, написать.

— Понимаю. Когда?

— А прямо сейчас. Садитесь на мое место, бумага есть, ручка вот, и подробно напишите.

— Ну что ж делать. — Тюриков сел к столу, из-за которого поднялся Валерий, повертел тоненькую шариковую ручку, казавшуюся спичкой в его огромной руке, начал писать, и неожиданно оказалось, что у него крупный красивый почерк, словно всю жизнь он держал в руках перо, а не инжектор сварочного аппарата.

Приход сварщика был удачей. Случай? Нет, не случай. Не вспомни бы про Тюрикова старый мастер Гвоздиков, все равно раньше или позже попал бы Тюриков в этот кабинет, увидел развороченные сейфы и рассказал бы про Гришу Коваленко. Но радости Чумаков не испытывал. Прав, наверное, оказался Кравец. Если Гриша Коваленко действительно резал эти сейфы, то учился он этому делу тут, в Приморске. И даже если он ворюга из ворюг, то все равно учился и готовился тут. Вот и учитель его сидит, вторую страницу дописывает.

И еще одно не позволяло сейчас Валерию порадоваться удаче. Если Коваленко — взломщик, то ведь все могло быть иначе. Все с самого начала. Его схватили бы за руку еще тогда, когда он уволок аппарат с курсов. В конце июня. Почти за полгода до первого взлома. И не было бы ничего! Кстати, и срок совсем другой получил бы этот Гриша. Ну, ладно, не нашли бы его тогда, не взяли, но хоть пропажу зарегистрировали бы, тоже все было бы иначе. После первого грабежа раскрутили бы — до второго дело не дошло бы. И мальчишка-сторож был бы жив.

Не раз и не два сталкивался уже Валерий с ситуацией, когда отчетливо понимал: преступления могло не быть. Вовсе могло не быть, если бы… И всякий раз его охватывало бешенство. Все про бюрократизм, про волокиту, про равнодушие казенное пишем, когда инструкция дороже человека… Правильно, все правильно. Но сколько же другого — обыкновенного разгильдяйства, ленивой неразберихи! Сколько же раз наплюют на эту инструкцию и забудут. А ты потом расхлебывай! Кто-то махнул рукой — подумаешь, пустая формальность. Кто-то рукой махнул, а мальчишки в живых нет. Вот тебе и пустая формальность! Сколько лет надо бубнить и втолковывать — ну не зря эти формы придумывали, не зря. Кто-то аппарат упер, кто-то подхалтурит на нем… Искать — себе дороже. Составили акт и списали потихоньку. Вроде никто его и не крал.

Тюриков аккуратно отложил ручку:

— Вот, кажется, все.

Чумаков прочел написанное. Грамотно, толково и кратко изложил сварщик все, что рассказал.

— Хороший слог у вас, Александр Сергеевич, — сказал Чумаков, скалывая листы скрепкой. — Все точно, и лишнего ничего нет. Стихов случайно не пишете?

— Да нет, — широко улыбнулся Тюриков. — Хоть и Александр Сергеевич, а стихов не пишу. Читать люблю. И то не стихи, а больше историческое что-нибудь.

— Завтра, наверное, увидимся, — сказал Чумаков. — Только пока, прошу вас, никому ни одного слова про нашу встречу и этот разговор.

— Понятно, — сказал сварщик. Он протянул Чумакову руку, и Валерий осторожно пожал ее.

После ухода сварщика Чумаков снова перечел написанное. Все так. Звонить Малинину было пока рано. Во-первых, майор сейчас с Кравцом занимается. Во-вторых, надо удостовериться хотя бы в том, что Гриша Коваленко существует, найти его. А Гриш таких в Приморске может оказаться множество. Коваленко — самая распространенная фамилия в ми ре. Коваль, Коваленко, Кузнецов, Смит, Шмидт… Правда, считается, что еще более распространенная фамилия — Ли. Вот именно — ли. Найдется ли, товарищ Чумаков? Трезвонить было рано…

8

Домой Игорь вернулся раньше, чем рассчитывал. Марина лежала на диване, уютно устроившись среди множества своих любимых подушечек, смотрела телевизор. С экрана, улыбаясь, пела Маргарита Терехова — любимая Маринина актриса. Слушать ее сейчас настроения не было. Разулся, обул шлепанцы, ушел на кухню и поставил чайник.

Как и ожидал, через минуту на кухне появилась Марина.

— Случилось что-нибудь?

— Нет, все нормально. — Игорь замолчал и сидел молча, пока она наливала и подавала ему чай, готовила бутерброды. Потом привлек к себе жену, поцеловал в щеку и подтолкнул: иди, мол, к своему телевизору.