При свете луны

Шеперд встретился с ним взглядом, и пусть это был визуальный контакт с родным братом, а не незнакомцем, такое всегда становилось для Шепа серьезным потрясением. В этот вечер, при сложившихся обстоятельствах, особенно. В его глазах читалась чудовищная ранимость, чувствительность, не защищенная броней, которой обладали обычные люди: эго, самооценкой, инстинктом психологического самосохранения.

– Иди. Иди и смотри.

– Нет.

– Иди и смотри. Ты должен увидеть.

Шеп помладше вышел из полутемной столовой в гостиную.

Разорвав визуальный контакт с Диланом, Шеп постарше настаивал: «Шеп храбрый, храбрый» – и побрел следом за собой, мужчина-мальчик следовал за мальчиком, из столовой в гостиную, стопы его тащили с собой чернильные пятна, которые сначала пятнали персидский ковер, потом паркет из светлого клена.

Дилан шел за ним, Джилли – за Диланом, к двери между столовой и гостиной.

Шеперд помладше миновал дверной проем, сделал еще два шага и остановился. Шеперд постарше обошел его и двинулся дальше.

Дилан и не ожидал, что один только вид матери, Блэр, еще не умершей, живой и здоровой, до такой степени потрясет его. В сердце будто впилась колючая проволока, горло пережало удавкой.

Блэр О’Коннер, совсем еще молодой, было всего сорок четыре года.

Он помнил ее такой нежной, такой доброй, такой терпеливой, красивой и умной.

Теперь же она открыла ему свою пламенную сторону: зеленые глаза сверкали от злости, черты лица заострились, она говорила, вышагивая взад-вперед, каждым движением напоминая мать-пантеру, готовую защищать своих детенышей.

Она никогда не злилась без причины, а такой злой Дилан не видел ее ни разу.

Мужчина, сумевший до такой степени разозлить ее, стоял у одного из окон гостиной, спиной к ней, к ним всем, живущим в том времени и прибывшим из будущего.

Не видя гостей-призраков, не осознавая, что Шеп помладше наблюдает за ней, стоя рядом с дверью, Блэр сказала: «Говорю вам, их не существует. А если бы они существовали, я бы никогда их не отдала вам».

– А если бы они существовали, кому бы вы их отдали? – спросил мужчина у окна, поворачиваясь к ней.

И они тут же узнали Линкольна Проктора по прозвищу Франкенштейн, пусть в 1992 году он был более худощавым, чем в 2002-м, да и волосы были погуще, чем десять лет спустя.

Глава 34

Джилли как-то назвала его улыбку «злобно-мечтательной», и именно такой она показалась в тот момент Дилану. При их первой встрече Дилан решил, что выцветшие синие глаза Проктора – тусклые лампы кроткой души, но теперь он видел, что они – ледяные окна, за которыми лежало арктическое королевство.

Его мать знала Проктора. Проктор побывал в их доме десять лет тому назад.

Это открытие до такой степени шокировало Дилана, что на краткие мгновения он забыл, какой трагедией закончилась эта встреча, и замер, жадно ловя каждое слово.

– Черт побери, этих дискет не существует! – воскликнула его мать. – Джек никогда о них не упоминал. Так что говорить нам не о чем.

Джек, отец Дилана, умер пятнадцать лет тому назад, пять, если брать за точку отсчета февраль 1992 года.

– Он получил их в день своей смерти. Вы могли об этом не знать, – возразил Проктор.

– Если они и существовали, в чем я очень сомневаюсь, – ответила Блэр, – тогда они ушли вместе с Джеком.

– Если б они существовали, – гнул свое Проктор, – отдали бы вы их неудачливым инвесторам, которые потеряли деньги…

– Не приукрашивайте ситуацию. Вы украли у них эти деньги. Люди доверяли Джеку, доверяли вам, а вы их обманули. Создавали компании под проекты, которые не собирались реализовывать, направляли все средства на создание этих идиотских роботов…

– Наноботов. И они совсем не идиотские. Я не горжусь тем, что обманывал людей, вы знаете. Мне за это стыдно. Но исследование наномашин требует гораздо больше денег, чем кто-либо хочет в них инвестировать. Мне пришлось искать дополнительные источники финансирования. Это была вынужденная…

– Если бы у меня были эти дискеты, я бы отдала их полиции, – оборвала его мать Дилана. – И это доказательство того, что Джек их так и не получил. Располагая такими уликами, он бы никогда не покончил с собой. У него бы оставалась надежда. Он бы пошел к властям, начал борьбу за права инвесторов.

Проктор кивнул, улыбнулся.

– Не тот он был человек, по вашему разумению, который мог бы наглотаться таблеток снотворного, а потом надышаться выхлопными газами, не так ли?

Глаза Блэр О’Коннер потухли, злость сменилась печалью.

– Он был так подавлен. Не из-за своих потерь. Он чувствовал, что подвел хороших людей, которые ему верили. Друзей, родственников. Он был в отчаянии… – Внезапно она поняла, что вопрос Проктора таит в себе что-то более зловещее. Ее глаза широко раскрылись. – Что вы такое говорите?

Из внутреннего кармана кожаного пальто Проктор вытащил пистолет.

Джилли схватила Дилана за руку.

– Что это?

– Мы думали, что ее убил незваный гость, незнакомец, – ответил он. – Какой-нибудь бродяга, психопат, случайно наткнувшийся на дом. Убийцу так и не нашли.