При вечернем и утреннем свете

У одного христианского философа,
Решавшего свои проблемы
За двести с лишним годочков до нас с вами,
Я нашел замечательное суждение
По вопросу, который меня давно занимает.

«Отчего болит душа?» —
Спрашивает ученый богослов.
И ответ дает такой:
«Душа болит — от мыслей».

И вправду, мои золотые, и вправду — от мыслей!

И долго листал я труды скородумного старца
В надежде узнать, ну а мысли-то, мысли откуда,
Но не было знака.

Зато мне попалось
Еще одно славное место,
Которое, верю, заденет и вас за живое.

«Милостивый государь Иван Иванович! —
Пишет мыслитель доверенному корреспонденту.—
Бога ради, постарайтесь о шубке ярославской.
Зима идет, а старость давно уже пришла.
Надобно для нее теплее и легче,
Да сия же купля и по нищенскому моему капиталу.

Если ж умру,
Тогда приятели не допустят бранить меня, мертвеца
Заплатив за меня должок,
Который один только и есть».

И вправду, мои золотые, и впрямь заплатили б!
И вот что особенно ценно —
Что бог-то помянут по делу,
Не то что у праведной прорвы иных скородумов,
Которые так раззвонили гипотезу бога,
Что срам, да и только.

Звали философа Григорием Саввичем.
Старик и вирши пописывал.
А как не писать?

Зима идет, а старость давно уже пришла,
И просьба о шубенке, ей-богу, не грешна.
И все же мы не правы, блатных щедрот взалкав,
Еще чего, дубленка!
Засунь ее за шкаф.

Пускай в дубленке ходит
По Невскому поэт,
Которому подходит
Дубленый силуэт.

А мы в каком-то смысле
И в рвани хороши:
Душа болит от мысли,
А мысли — от души…

Здесь просилось: Была б душа в нирване и т. д.,
Но Григорий Саввич подсказкой пренебрег
И закончил достойно:
«Боже мой! Коликой я дурак,
Забочусь о шубьонке,
Будто в ней обитает со вшами блаженство!
Так-то мы, любезный приятель, малодушны,
В телесных надобностях попечительны
И проворны».

Дату ж проставил предположительно:
«Друга половина вересня 1791 р(оку)».

1987

Коневичи