Пряди о Боре Законнике

— Эрик, в-в-веди… в-в-веди дальше, — приказал последний, при этом ворча что-то себе под нос.

Наш отряд двинулся вверх по склону, там — через туманную лощину, и вскоре мы вышли к лесной кромке.

Черный лес. Никогда бы не подумал, что лес действительно может иметь такой цвет. Я был склонен полагать, что это некое поэтическое преувеличение, ведь гибберлинги тем и славились. Их витиеватые выражения, которыми они награждали всё и вся, даже вошли в поговорку меж жителей Сарнаута: «У гибберлинга и корова — зубр благородный». (Хотя, я слышал и другой вариант: «Назвал собаку волком у порога».)

Но тут — другое дело. Чёрная земля с чёрной завянувшей травой… чёрные лужи… чёрные стволы деревьев и чёрные голые ветки на них… Одним словом — чёрный лес.

И ещё туман. Бесплотный, белый… Наверное, ещё и он придавал мрачности этому месту.

Гибберлинги меж собой и до этого переговаривались не часто, а сейчас и вовсе голоса смолкли.

Первыми по-прежнему шли Тростинки. Они подали знак всем остановиться, а сами ушли куда-то вперёд.

Я присел на поваленное дерево. Взгляд коснулся Стояны. В памяти тут же возникли вчерашние события.

Друидка поймала мой взгляд и, словно поняв, о чём я сейчас думаю, смущённо потупила взор и отвернулась.

На её лице чётко прослеживались те чувства, которые заполонили сознание Стояны. Здесь был и девичий стыд, и тут же — презрение о том, что могут о ней подумать… и ещё скрываемое удовольствие… и страх… страх от того, что она сделала нечто греховное… А ещё — смущение. Ведь до того момента она никогда в жизни не испытывала ничего подобного… Всё вышло спонтанно. Поддалась чувствам, желанию.

Вся эта смесь, будто кипящая в котле вода, бурлила в сознании друидки. Она никак не могла определиться, что ей теперь делать. Потому сегодня Стояна и сторонилась меня.

Я тоже немного растерялся. Особых чувств к этой девчушки у меня не было… А говорить себе, типа, что на безрыбье и рак — рыба, было бы… не честно (даже подло) и по отношению к Стояне, да и вообще…

В общем, произошло то, что произошло. Пожалуй, разумным будет просто отдаться «течению»… или, как бы сказали гибберлинги — велению судьбы. Как нить заплетётся, так тому и быть.

Наш маленький привал окончился. Тростинки вернулись и сообщили, что космачи свернули на север.

— Они сейчас находятся на опушке, — говорил Эрик. — Около двадцати голов.

Торн тут же разделил отряд на две части.

— О-о-о… обойдём их с-с-с… флангов, — сказал он. — А-а-ата… а-атакуем по м-м-моей к-к-команде. Одновременно. Ясно?

— К чему такие военные сложности? — фыркнул Гарр. — Это же не отряд имперских…

Торн резко развернулся на месте и быстро приблизился к гибберлингу. Тот испугано замолчал.

— Вот из-за таких… таких… на Паучьем…

Торн даже заикаться перестал. Гарр опустил голову, а братья тут же встали подле, словно заступаясь.

— Живо… ра-а-асходимся!

Мне выпало идти вместе с Белолобыми. На удивление Гарр до самой опушки не проронил больше ни слова. На «слабо» он больше никого не подбивал.

Безусловно, одним из самых неприемлемых, но чисто для меня, недостатков у гибберлингов (благо оных было не так уж и много) являлось их своенравие. Уж если кто-то из них что-то задумал, то поступал по-своему и никак иначе… Нет, гибберлинги не страдали отсутствием благоразумия, просто вот эта их национальная черта — чрезмерная храбрость, доводящая порой до ослепления, да в купе с некоторой долей бравады — это всё порой приводило больше к проблемам, чем к их разрешению.

Далеко ходить не надо. Вот возьмём гибберлингское понятие воина, ратника… Во-первых, это беспримерный герой, храбрец, не слишком ценящий свою жизнь.

Мне кое-кто из бывалых солдат, кому приходилось бок-о-бок воевать с гибберлингами и на Святой Земле, и на прочих аллодах, не раз указывали на то, что эти, хоть и не большие ростом существа, готовы идти в атаку, не взирая ни на численное превосходство, ни на прочие аспекты. Это, конечно, большое преимущество, но отсутствие дисциплины могло в разы всё это уменьшить… умалить… И это — во-вторых.

— Говоришь им, чтобы перестроились, или отступили, — рассказывали всё те же солдаты, — а они прут вперёд, что разъярённые кабаны… Типичные «сверры». Кстати, вот и на Паучьем-то склоне… коли бы слушались своих командиров, то среди их племени и потерь было бы меньше… а, может, коли б по уму, и судьба бы улыбнулась…

Гарр, скорее всего, воплотил в себе все «сверрские» замашки. Куда там мне! Я хоть прислушиваюсь к голосу разума…

Надо сказать, что во время боя (и это давно уж подмечено) моё сознание словно преображалось. Мысли становились чёткими, ясными… как команды… Раз, два, три и дело сделано!

Возьми ту ситуацию в доме Странников. Щёлк — и враг повержен. Рассчитал весь ход боя почти до мелочей…

Что не говори, но, надо согласиться, что у каждого свой талант: кто-то дрова таскает, а кто-то кровь пускает. И дарованного не отнимешь.

Так и со мной.

С этими мыслями я не заметил, как мы вышли на место. Лес, а с ним и туман, резко окончились, и впереди замаячил пологий склон, ведущий в извилистый овраг.