Прямая речь

Я почуял беду и проснулся от горя
и смуты,
и заплакал о тех, перед кем
в неизвестном долгу, —
и не знаю, как быть, и как годы проходят
минуты…
Ах, родные, родные, ну чем я вам всем
помогу?

Хоть бы чуда занять у певучих

и влюбчивых клавиш,
но не помнит уроков дурная моя голова,
а слова – мы ж не дети, – словами беды
не убавишь,
больше тысячи лет, как не Бог нам
диктует слова.

О как мучает мозг бытия неразумного

скрежет,

как смертельно сосет пустота
вседержавных высот.
Век растленен и зол. И ничто на земле
не утешит.
Бог не дрогнет на зов. И ничто в небесах
не спасет.

И меня обижали – безвинно, взахлеб,

не однажды,
и в моем черепке всем скорбям чернота
возжена,
но дано вместо счастья мученье
таинственной жажды,
и прозренье берез, и склоненных
небес тишина.

И спасибо животным, деревьям, цветам

и колосьям,
и смиренному Баху, чтоб нам через
терньи за ним, —

и прощенье врагам, не затем,
чтобы сладко спалось им,
а чтоб стать хоть на миг нам свободней
и легче самим.

Еще могут сто раз на позор и на ужас

обречь нас,
но, чтоб крохотный светик в потемках
сердец не потух,
нам дает свой венок – ничего
не поделаешь – Вечность
и все дальше ведет – ничего
не поделаешь – Дух.

1978

1982–1984

Второй псалом Армении

Армения, – руша камения с гор
знамением скорбных начал, —

прости мне, что я о тебе до сих пор
еще ничего не сказал.

Армения, горе твое от ума,

ты – боли еврейской двойник, —
я сдуну с тебя облака и туман,
я пил из фонтанов твоих.

Ты храмы рубила в горах без дорог

и, радуясь вышним дарам,
соседям лихим не в укор, а в урок
воздвигла Матенадаран.

Я был на Севане, я видел Гарни,

я ставил в Гегарде свечу, —
Армения, Бог твою душу храни,
я быть твоим сыном хочу.

Я в жизни и в муке твой путь повторю, —

и так ли вина уж тяжка,
что я не привел к твоему алтарю
ни агнушка, ни петушка?

Мужайся, мой разум, и, дух, уносись

туда, где, в сиянье таим,
как будто из света отлитый Масис
царит перед взором моим!

Но как я скажу про возлюбленный ад,

начала свяжу и концы?
Раскроется ль в каменном звоне цикад
молитвенник Нарекаци?

До речи ли тут, о веков череда?

Ты кровью небес не дразни,
но дай мне заплакать, чтоб мир зарыдал
о мраке турецкой резни.

Меж воронов черных я счастлив, что бел,

что мучусь юдолью земной,
что лучшее слово мое о тебе
еще остается за мной.

1982

«Ежевечерне я в своей молитве…»