Прямая речь. Избранные стихи

Уехать? Да, уехать, может быть…
А что ещё нам остаётся?
Отчаявшись напиться из колодца,
я уезжаю… просто, чтоб не быть.

Я уезжаю на исходе сил

изведать отрезвляющую небыль,
и хоть никем в России не был,
припоминать, кем я в России был.

«Перекрёсток моей Германии…»

Перекрёсток моей Германии —
перепутье недолгих лет.
Те же голуби в этом изгнании,
мостовые и парапет.

Что ж, присесть, подышать поминанием,

без тоски унимая дрожь,
под наркозом непонимания
повторяя святую ложь?

Было детство и юность краткая —

распрямление лепестков…
было счастье короткой хваткою —
не надежд, так хотя бы снов.

И нежданный визит бессонницы

душу детскую тихо пленял.
Я с высокой моей оконницы
видел город кривых зеркал.

Город тайны и дня рождения,

веры в завтрашний долгий день…
Что теперь? Немота отрезвления?
Облака? Эмигрантская тень?

Есть решенье по делу судному,

мягок ласковый жим оков,
а дожить – наука нетрудная
под зонтом из чужих облаков.

«Душа страдает наперёд…»

Душа страдает наперёд
о каменном пороге боли, —
твоей, моей… не всё одно ли?
Душа страдает наперёд.

Ей снится смерть, ей снится сон,

оплаченный всесветной мукой.
Между разлукой и разлукой
ей снится смерть, ей снится сон.

О том, что было до тебя,

о том, что станет после встречи,
о миге том, что – недалече,
о крае том, где нет тебя.

«Опускается на руки мне…»

Опускается на руки мне
зелень схваченная фонарем.
Мы сегодня ещё не умрём,
мы сегодня ещё в тишине.

Нам сегодня… а может, вчера?..

Нет, не стоит копаться в душе,
потому что и смерти уже
нам седая маячит пора.

Антипатмос

Испугайся меня – синева!
Слабый взор мой прими в обвиненье!
Я не знаю, какие слова
могут тронуть твое онеменье.

Я не знаю, каких соловьёв

ты ещё ожидаешь со скуки.
Что тебе поднебесные звуки?
Ты и так уж полна до краёв.

Ветер, посланный с высоты, —

отвержение или участье?
Вечность кончится в одночасье,
и подёрнешься пурпуром ты.

Смоковница уронит плоды,

поразив и тщедушных и сильных,
треснут знаки на плитах могильных
и в колодцах не станет воды,

и пролает околицей зверь,

и блудница как выпь прохохочет,
но никто сосчитать не захочет
ни грехов, ни заслуг, ни потерь.

«Крыши …крыши – в окошке глубоком…»

Крыши …крыши – в окошке глубоком,
а там – дворы и дальнего провода нить.
Во мне моя комната умещается только боком —
кокон человека, когда-то желавшего
жить.

«Резвое и некошеное…»

Резвое и некошеное
след в примятой траве
детской макушкой ерошенная
проседь на синеве

память о невозможности

сладкое бремя век
всё что из осторожности
перезабыл человек

две простых вероятности

соль на стекле на щеке
память о невозвратности
и семафор вдалеке