Прямая угроза (в сокращении)

Впрочем, она имела об этом представление и потому не очень удивилась, когда в 1975 году мужа увели из дома несколько сотрудников ККО.

— Не вешай нос, — сказала она, впервые навестив его в Мейзе. — Считай, что отдыхаешь от меня.

«Отдых» продлился два года и оказался для Кэт временем особенно трудным. Дермот знал, что он грубиян и жить с ним не просто, однако был по-своему предан жене и понимал, чего ей пришлось натерпеться. Особенно после того, как он, выйдя на свободу, уже через двое суток вернулся к своим прежним делам, за которые, собственно, и угодил в тюрьму.

Дермот заведовал боевым снабжением второй роты Белфастской бригады. Все это разнокалиберное стрелковое оружие в ранние дни конфликта хранилось в дюжине надежных мест. Это было еще до того, как полковник Каддаффи прислал им из Ливии целый транспорт с новейшим оружием и деньгами, благодаря которым они смогли здорово развернуться.

Еще одним устойчивым источником поступления средств были американцы ирландского происхождения. Действительно ли все эти пьянчуги из бостонских баров верили, что деньги, которые они бросают в корзинки сборщиков, попадут в руки вдов и сирот? Симус Пигготт знал это в точности, поскольку руководитель «Братства» был родом из Бостона.

Пигготту Дермот не доверял. С какой стати американец ввязался в их борьбу? Чего рассчитывал этим добиться? Тем не менее Дермот вступил в «Братство», потому что оно казалось ему наиболее обеспеченным из всех отколовшихся группировок. Поначалу он был назначен старшим офицером по планированию операций. Идея состояла в том, чтобы убить копа из новой полиции Северной Ирландии — продемонстрировать, что хотя они и переименовались, но для настоящих республиканцев все равно остаются врагами. У Пигготта имелся список адресов, и Дермот провел много холодных, сырых дней, наблюдая за полицейскими и их семьями, выясняя, когда они уходят из дому, когда возвращаются. Он обрадовался, когда Пигготт приобрел для слежки пару фургончиков, в которых можно было сидеть в относительном тепле, поставив их у нужного дома и нацелив на него фотокамеру сквозь специальное отверстие в кузове. Фургончики, чтобы они не мозолили глаза, часто перекрашивали.

Он прошел под объездной дорогой в Андерсонстаун. Впереди показался паб Падди О’Брайена. Бармен налил ему пинту «Мерфиса» еще до того, как он вошел в дверь. Снял деревянной лопаточкой пену и поставил стакан на стойку.

Дермот, пробормотав слова благодарности, огляделся вокруг. Ему нравилось приходить сюда: этот паб превратился в место неформальных встреч многих бывших активистов «Временной ИРА», в особенности тех, кому в последнее время не везло. Некоторые из них уже были здесь — коротали время за пинтой пива. Работать сегодня Дермот не собирался — последний разговор с Пигготтом отбил у него всякую охоту делать что-либо.

Над барной стойкой висела черно-белая фотография скончавшегося в результате голодовки Бобби Сэндса, под которой стояло только одно слово: «Верность».

«Верность» — это слово потеряло для Дермота почти всякий смысл. Когда-то оно было девизом его профессиональной жизни — верность делу, организации, тем, кто стоял в иерархии выше его. Это был принцип, который он принес с собой и в «Братство», отбросив сомнения по поводу Пигготта; впрочем, чего уж там, в последнем ему помог тот факт, что деньги там платили хорошие.

Прежде у Дермота денег вообще не водилось, и теперь он понимал, как легко привык к комфортабельной жизни: к спутниковой тарелке на крыше дома, к февральским отпускам на Коста-Брава, помогавшим избавиться от серого, промозглого холода. А в перспективе — уход на покой, маленький коттедж в Донегале, предмет его с Кэт мечтаний. Еще пару лет в «Братстве», и он был бы свободен. Вот только теперь его оттерли в сторону.

Пигготт говорил с ним цинично:

— Мне нужно, чтобы за наши операции отвечал человек помоложе. Отныне вы будете ведать вопросами безопасности.

Когда вокруг кишели агенты британской разведки, «безопасность» была серьезным словом. Теперь же оно означало, что ему придется следить, чтобы шофер Пигготта появлялся вовремя, а сотрудники офисов запирали ящики своих рабочих столов. Работка самая собачья, к тому же Дермот не сомневался, что платить ему станут меньше, а относиться к нему будут, как к Малоуну, который был просто бандитом.

Внезапно бармен снова оказался перед ним, хотя Дермот к своему пиву пока почти и не притронулся. Дермот поднял на него взгляд.

— Мне жаль, что с Айданом Мерфи случилась такая беда, — сказал, протирая стакан, бармен.

— Ты это о чем?

— О, — отозвался бармен, ставя чистый стакан на полку. — Я думал, ты знаешь. Вы же работаете вместе и все такое.

— Ну давай выкладывай, раз уж знаешь больше моего, — сердито потребовал Дермот.

Бармен, словно извиняясь, поднял перед собой руки:

— Прости, Дермот. У него покалечена ладонь. Говорит, несчастный случай…

Дермот уставился на бармена:

— Ты это о чем? Если не несчастный случай, то что же?

Бармен пожал плечами.