Прямо сейчас

– Поликарпова? Нет. Премии лишили. И из кандидатов в коммунисты поперли. Прокатный стан-то не сломался, просто заклинило его, парень грамотно всё сделал. Ну и спрашивается, зачем работягу сажать? Он в благодарность, что легко отделался, пахал потом, как Стаханов, – под наплывом воспоминаний о юности старик Прибытков размягчился. – Все равно продолжал бухать, конечно, пролетарий – он и есть пролетарий, но работал, как зверь.

– То есть предлагаешь поискать на этой станции осеменения такого же Поликарпова?

– Думаю, да. Поискать Поликарпова. Может, кто-то из работников созорничал. Или из вредности, если, например, кого-то уволили в эти дни. Так бывает в жизни.

– Прямо втроем решили наш контейнер из вредности украсть?

– Так никто ведь не знает, что он ваш. Может, втроем решили. Может, один или одна – ты сказал, что там одна женщина вроде была – а остальные двое, может, были друзьями. Я просто фантазирую. И еще. Не напрягайся ты так. Полегче. И своим дуболомам скажи, чтобы выясняли у людей на станции все аккуратненько, не в лоб. Знаешь, как говорят: не в силе бог, а в правде.

Аркадий в ответ на призыв быть человечней, занервничал еще больше и с беспокойством покосился на отца.

– Ты что это вдруг? В бога поверил?

– Нет, конечно. Не смотри так на меня, я не спятил на старости лет. Это всего лишь выражение такое, фигуральное. Я имею в виду, что иногда эффективнее работает просто понимание людей, надо только донести до них, что ты такой же, как они, что у тебя тоже проблемы, начальство давит, и ты не хочешь им зла просто так, без повода.

– Ну, это я все знаю. Плохой полицейский и хороший полицейский.

– Конечно. Все вы знаете. Только твой опытный и знающий сотрудник угробил другого сотрудника. Человечнее надо быть.

– Будем, пап, будем, – Аркадий глянул на наручные часы.

– А как вообще обстановка наверху? Сам как?

– Президент? Как обычно. Правда, есть сведения, что он собрался то ли книгу писать, то ли кино хочет делать.

– Хм, если политик мемуары собрался писать, а тем более если его на стихи, на кино потянуло, это… спекся, считай. Хотя сейчас все изменилось, может, я отстал от жизни.

– Слушай, у меня сегодня еще дел много, – сказал Аркадий, еще раз посмотрев на часы.

– Да. Конечно, иди.

– Пойдем вместе, я подвезу тебя.

– Нет-нет, я давно тут не был, здесь хорошо, посижу на скамеечке, а потом на такси поеду. Ты давай занимайся своими делами.

– Да? Ну, все тогда, я пошел. Спасибо за совет, я подумаю.

– На меня всегда можешь положиться.

Аркадий кивнул, развернулся и уже сделал шаг в сторону Сивцева Вражка, когда отец окликнул его:

– Аркаша, еще на два слова.

Аркадий, скрывая досаду, обернулся к отцу.

– Пап, у меня правда мало времени.

– Я тебя сильно не задержу. Быстро скажи мне первое, что приходит тебе в голову – что тебя беспокоит, кроме этой кражи.

– Ну… вроде особо ничего не…

– Не умничай. Просто быстро скажи первое, о чем ты уже подумал.

– Белоруссия. С ней что-то может затеяться. На самом верху. Что-то принципиально новое. У их президента проблемы со здоровьем, но… я не уверен, возможно, это чушь.

– А твой в чем интерес?

– Ни в чем. Просто это не мой проект, а моего конкурента. И он может обойти меня на повороте.

– Ладно. Ну, иди. Не забудь: почеловечнее. Особенно с теми, кто в ваши игры не играет.

– Конечно, пап. Пока.

Будучи уже на приличном расстоянии от отца, спускаясь по каменной лестнице к переходу через проезжую часть бульвара, Аркадий Прибытков хмыкнул и пробормотал:

– «Человечнее». Надо ж. Старость – не радость.

Тем временем старик Прибытков, сидя на скамейке, говорил по мобильному телефону:

– Серега, а у тебя случайно нет телефона Марины Верницыной? Помнишь такую? Она в Минске работала. Что? Да, нет, какие у меня теперь дела. Я тоже на пенсии. Просто на старости лет вот вспомнил, мы с ней когда-то, гм, дружили. Ладно тебе, сам-то ты, помнится, тоже будь здоров был ходок по женской части. О, нашел? Отлично. Ты всегда умел со всеми ладить и никого из виду не терять. Зачем мне записывать? Обижаешь, старче. Я никогда номера телефонов не записывал, и сейчас с памятью все в порядке.

Затем Леонид Прибытков сделал второй звонок, в Минск.

– Марина? Привет. Помнишь такого – Леню Прибыткова? Ха-ха, привет-привет, и я рад тебя слышать. Правда. Давно хотел позвонить, но как-то всё… Я в самом деле очень рад. Даже не думал, что так приятно будет твой голос услышать.

Глава 12. Counter-terrorists win

Данила продолжал сидеть на искусственной корове Кларе.

Тем временем Клим и Зина работали не покладая рук. Движения их были точны и отработаны годами. Быки мельтешили перед глазами. Через каждые несколько минут слышались ритуальные реплики.

– Ну, Жордан (Ривелино, Тигрис, Успех…), давай. Густо, жирно, с душой! – приговаривала Зина.

– А как без души? – вторил Семеныч, унося очередную порцию семени.

Быка Статуса, который играл роль коровы, очень скоро пришлось заменить на привязи у бетонного забора на быка Риголетто: Статус стал слишком нервничать, он отстранялся от пытавшихся взлезть на него быков-доноров, взбрыкивал и лягался.