Прямо в сердце (ЛП)

Самое впечатляющее в семье Лаклана то, что все они прекрасно понимают, он бывший алкоголик, поэтому стараются поддерживать его всеми возможными способами, а значит, когда у нас будет вечеринка, мы вообще не будем пить. Лаклан всегда говорит, что не возражает, если рядом кто-то выпивает, и что в состоянии справиться с этим, но лучше перестраховаться. По крайней мере он не возражает против пьяных, что хорошо, потому что мне кажется некоторые приближаются к этому состоянию семимильными шагами.

Всем требуется немного времени, чтобы собраться и не забыть детей, Брэм великодушно оплачивает счет, а потом мы бредем по заснеженным улицам, хлопья все еще падают с неба. Надеюсь, мы доберемся достаточно рано и успеем подготовиться, плюс Кейр с Джессикой появятся в любую минуту, они живут прямо за углом.

Я замечаю их, стоящих снаружи здания, и машу им.

Они машут в ответ, и все повторяется снова, объятия, хлопки по спине, все это воссоединение. К счастью, все знают, что время очень важно. Вероятно, потому, что по дороге я каждые пять минут поторапливала их. С таким количеством нетрезвых это все равно, что дрессировать кошек. И вот мы входим в здание, направляясь вверх по лестнице в квартиру, которая занимает верхний этаж.

Только мы оказываемся внутри, как Эмили и Лионель начинают безумно лаять (ну, Эмили лает, Лионель бегает вокруг). Я говорю всем оставить верхнюю одежду и обувь в спальне, а затем спрятаться.

А потом взрослые пытаются еще раз объяснить детям, что мы собираемся делать. Ава понимает, Рамона еще совсем ребенок, так что она просто продолжает спать в коляске в спальне, а вот Тру маленький сорванец.

— Тру, я серьезно, — говорит ей Стеф. — Когда мы прячемся, ты должна вести себя тихо. Ты должна молчать, хорошо? Никакого шума.

— Ладно, — нараспев произносит Тру.

Стеф смотрит на меня так, будто нам крышка.

А потом я слышу, как внизу хлопает входная дверь.

— Он здесь! — шикаю я. — Все по местам.

Они быстро исчезают, словно реактивные.

Итак, начали. 

Глава 2

Лаклан

Тренировка была долбаной пыткой.

Мы и раньше играли в снежки, просто было не очень весело. Шары съеживаются, грудь гудит, и с каждым ударом или падением кажется, что кости вот-вот сломаются.

Вдобавок ко всему, я сделал несколько грубых ошибок, облажавшись по полной, а учитывая, что на следующей неделе у нас игра, мне срочно нужно взять себя в руки. Как у капитана команды, у меня нет оправдания.

Ладно, у меня есть оправдание, но я не признаюсь в этом никому, кроме Кайлы, и только потому, что она очень хорошо меня знает.

Завтра День святого Валентина.

А еще день моего рождения.

И я охрененно боюсь этого дня, как никакого другого.

Возраст тут ни при чем, мне плевать на морщины между бровями, есть ли у меня седина на висках, и возможность, что тело не всегда будет в отличной форме.

Это имеет прямое отношение к тому, что символизирует мой день рождения.

Полное отвержение моей души.

Я знаю, ситуация хреновая, и мне не стоит зацикливаться на ней, но в это время года дыра в моей груди на несколько дней расширяется, позволяя всему плохому, что есть во мне, вырваться наружу. И если я не буду осторожен, эта дыра засосет меня и все, над чем я так усердно работал.

Мне повезло, что рядом со мной Кайла, потому что знаю, не будь ее рядом, я бы обязательно напился до чертиков и упал где-нибудь на улице. Она присматривает за мной, держит меня в узде и делает все это с такой любовью, что думаю, дыру в моей груди можно залатать.

Итак, поднимаясь по лестнице в квартиру, я пребываю не в лучшем настроении. Не хочу ворчать, но ничего не могу с собой поделать.

Достаю ключи, но дверь открывается, и на пороге стоит Кайла.

Я не знаю, что происходит, но сейчас она красивее, чем обычно.

— Привет, — весело говорит она, ее темные глаза блестят, на лице маниакальная улыбка. — Как прошла тренировка?

— Гребаная херня, — говорю я, заходя внутрь. Снимаю ботинки, снова глядя на Кайлу. Обычно она ходит в леггинсах и уютных тапочках, это одно из преимуществ работы из дома, но сегодня на ней джинсы и свитер, волосы распущены по плечам, и она накрашена.

— Ходила куда-то? — спрашиваю я, вешая куртку.

— Нет, — говорит она. Потом ее глаза округляются. — Да. То есть да, я выходила. Пошла за кофе, посмотрела на снег, ну ты понимаешь.

А, кофе. Оно объясняет эту безумную улыбку.

Я улыбаюсь ей, веселясь, и наклоняюсь, чтобы поцеловать ее, когда слышу хихиканье.

Словно где-то смеется ребенок.

Замираю, оглядываясь по сторонам.

— Ты слышала? — шепчу я.

Кайла улыбается, качает головой.

— Нет, слышала что?

— Хихиканье.

Твою мать, вот опять.

— Вот, — говорю Кайле, — как будто смеется маленькая девочка.

Я наконец-то теряю рассудок или у нас тут призрак? Или последнее свидетельствует о первом?

А потом я вижу это.

Ее.

Маленькая девочка пробегает из гостиной в спальню и в мгновение ока исчезает.

— Какого хрена! — вскрикиваю я, подпрыгивая. — В доме чертов призрак ребенка!

Кайла даже не поворачивает голову, чтобы посмотреть.

— Не понимаю, о чем ты говоришь...