Прямо за углом

Маска дышит морозным январем.

На французском есть anime — живой, одушевленный. Может это не про движение, а про жизнь? Парящий человечек символ жизни?

Сонливость забылась. Светлячок мерно мерцал, и хотя бы не мешал.

FRONS ANIMI JANUA.

Лицо… живое… janua. Точка. Понятия не имею, что это значит, но тогда книга-ворота — это janua. Может, janua — это книга? Или ворота? Проход? Лицо… живое… вход. Возможно.

Я посмотрел на потолок. Выглядел он вполне цельным. Не похоже было, что с него на меня могло что-то упасть. Если что и прилетит, то со стороны двери.

Поэтому я махнул светлячку — в сторону, и сам отодвинулся к краю. Если дверь рухнет на меня, или из нее посыплются отравленные дротики, то я вроде как не под ударом.

Прикоснулся к кнопке с маской. Светлячок, кстати и не подумавший никуда отлетать, тревожно замерцал, словно музыка в фильме ужасов. Сейчас-сейчас.

Я замер. Светлячок предупреждал об ошибке? Или это просто барабанная дробь?

Лишь потом дошло — светлячок ни о чем не предупреждал, — это мой пульс ушел в галоп.

Маска. Кнопка нажалась с большим усилием, и сбоку это делать было крайне неудобно. Но и подставляться под сработавшую ловушку не хотелось. Парящий человечек. Ворота. Точка.

Я отдернул руку; не потому, что в нее полетели дротики, а потому, что услышал первый посторонний звук за весь день в этом мире.

Скрежет открывающейся двери.

Придется, похоже, учить еще и латынь. Второй раз может так и не повезти.

* * *

Дверь медленно, но уверенно распахнулась наружу, в коридор. Какой-то механизм, в котором мне тоже предстояло разобраться, чтобы поставить ее на место. Внутри не обнаружилось сокровищ сорока разбойников. Лишь небольшая келья.

Светлячок уверенно влетел внутрь, и я последовал за ним.

Низкое ложе, на нем та же труха. Все равно придется перестилать. В углу аккуратно составлены таблички, на это раз похожие на глиняные. Но надписей на них не было.

Все надписи были на стенах.

LABOR ET PATIENTIA OMNIA VINCUNT.

— прямо напротив входа. Тут как раз понятно. Слово labor тащило за собой все остальное. Работа. Наверняка что-то вроде «труд сделает тебя человеком». Или «труд и терпение перетрут все». Или не все, а только свернут горы.

Светлячок замер у маленькой ниши в стене, скорее выемки, потом влетел в нее и приземлился. Видимо, его законное место. Около выемки была выбита надпись:

LUX VERITATIS

Ну люкс — это точно свет. Так что пока будем считать, что надпись звучала — место для лампочки. Законное. Которое мой спутник и занял.

И так по всем стенам. Везде латынь. Может, еще что-то из раннего итальянского или французского. Ничего, что я мог бы сходу распознать. Отдельные слова казались знакомыми, но ни одной цельной фразы я не прочитал.

А глиняные таблички, похожее, использовались здесь вместо матраса. Хоть какая-то изоляция от холодного камня.

Так я и заснул, на низком ложе, сметя труху на пол и пообещав себе прибраться здесь завтра, разложив под себя таблички, голый.

Укрыться было нечем.

Дверь осталась открытой.

Светлячок мерцал в своей норке, все медленней и слабее по мере того, как я засыпал.

* * *

Проснувшись, я задохнулся от ужаса, вновь оказавшись во тьме.

Пульс подскочил до предела, и тут же светлячок не просто заполыхал, а даже соскочил со своего места и начал кружится у меня над головой.

Он просто притушил себя, перейдя в экономный режим, пока я сплю. И все.

Но это хорошо показывало, насколько мне не хотелось вновь оказаться в полной темноте чужого мира.

Самые рутинные вещи занимают слишком много времени. Убраться, натрескаться листьев, подкормить растения, высыпать им вдобавок собранную с лож труху, в качестве биодобавки. Плоть к плоти. Дойти до питьевой воды, попить. Нарвать достаточное количество стеблей, и уложить их на просушку в кузне, недалеко от лавы, чтобы не спать здесь неделю на глиняных дощечках. Я начал задумываться о набедренной повязке, но потом отложил идеи с плетением.

Нужно расширять знания об этом месте. У меня не так много времени, а тут, я чувствовал, можно найти множество ответов на мои вопросы. Знать бы только, где искать. Хотелось узнать так много. Тут жили люди из разных миров, это очевидно, жили тысячелетиями. Тут жил древний римлянин, и может быть, даже кто-то с Земли после него. Сюда попал я. Это очередной мир, не являющийся простым, еще одним миром в цепочке случайностей.

Это узел. Здесь появляются только Ходящие между мирами. Они жили здесь тысячелетиями, и каждый из них делал здесь что-то, для себя, для тех, кто придет за ним. Уходил и возвращался. Узнавал в других мирах что-то новое, и эти знания оседали здесь.

Надо только найти к ним доступ.

— Светлячок, — формулировки с простыми проекциями важны. — отведи меня к другим людям.

Светлячок безмятежно мерцал, не двигаясь.

Либо здесь не было людей, либо я неправильно задавал вопросы.

Хорошо, иначе. Каждый Ходящий между мирами когда-нибудь умирает. Даже в таком мирном месте, как это. Как бы редко он здесь не бывал, это время все равно приходит.