Прямо за углом

Deus ipse se fecit — первое слово это начало бога из машины. Deus ex machina — бог из машины, сейчас фраза приобрела новый смысл, но раньше ее использовали проще — это всего лишь когда механизм поднимал на сцену бога, когда драматург не знал, как выпутаться из проблем в сценарии, в который, наверняка сам себя и загнал. Этот механизм поднимал бога, тот быстро решал все проблемы актеров на сцене, или пояснял недалеким зрителям всю глубину пьесы и ее тайные смыслы, и сваливал. Занавес. Так что во фразе — что-то про бога. Запомнить, потом найти.

Больше всего меня волновала латынь, которая оказывалась начертана рядом с чужими языками. Возможно, римлянин что-то понимал, и пытался сделать перевод? Тогда тем более их надо запомнить.

Fructus temporum — это я понял. Временный фрукт. Скоропортящийся продукт? Нет. В красивом изложении это — плод времени. Фраза нашлась у одного из лавовых источников, где рядом с лавой тек ручеек. Из ручейка поливалась маленькая делянка с растениями. Растения росли, причем хорошо росли — у них была и вода, и тепло, и даже немного света. Росли куда-то во тьму, в высоту, вверх пещеры, которого не было видно.

И на который, отметил я себе, обязательно нужно забраться, посмотреть, нет ли там еще проходов.

Там и нашел я этот скоропортящийся фрукт. Плод времени. И фрукт нашел. Несколько маленьких неспелых плодов, которые, видимо, вызревали здесь крайне медленно. Вызревали, и если их никто не срывал, падали в подготовленную внизу делянку, с водой и мелким щебнем. Некоторые, наиболее везучие, прорастали.

Поесть тут оказалось нечего, я собрал несколько косточек, которые не попали по назначению, положил в воду, в надежде, что они не засохли окончательно. Пусть растут.

Post nubila sol. Солнце в конце. Пост — после. После солнца? На закате что-ли. Хотя слово в середине. После чего-то взойдет солнце. Допустим, после ночи. После ночи — солнце. Красиво, поэтому похоже. Или после тьмы — солнце. Еще красивее.

Когда я более или менее вытащил все что смог, из латыни, я перешел на совсем чуждые языки.

Обидно было понимать, что возможно некоторые из них я и знаю, шанс не нулевой. Но все те языки, которые я знал — я знал только разговорный, письменных — всего несколько. Я мог знать язык, что был передо мной на стене, но даже не понимать, что это он.

Но языков все равно было много больше. Они переплетались, кое-где я прямо видел попытки перевода с одного на другой — кто-то старался, делал заметки, отставлял подсказки.

Любой из Ходящих, знающих хотя бы пару языков из местных, был бесценен, потому что мог быстро продвинуться дальше в понимании надписей, открытии хотя бы части дверей.

Я к таким не относился. Я не знал нормально даже единственный язык мира, в котором был рожден.

Недоработка.

Где-то они спускались до наскальной живописи, и это очень помогало.

Вот солнце. Вот символ рядом с ним. Хорошо, допустим, символ — значит солнце. Только если солнце обозначается символом, то у них не буквы, а иероглифы? И потом, ни этот иероглиф, ни похожего на них я не нашел больше нигде. Тупик.

Мне нужно было время, а его, как оказалось, не хватало. Даже здесь — в месте без малейших намеков на искушения, без возможности поваляться в мягкой постели, лучше еще и не одному, без нормальной еды и возможности устроить застолье.

Вода, полив растений, еда, удобрения, прорубание тоннеля.

Самое лучшее, что я мог сделать, это исключить из всего этого тоннель.

Но именно этого я делать не стал. Для меня это стояло наравне со священным обетом. Я видел, сколько километров тоннеля прорубили до меня. И не хотел подводить тех, кто годами двигал границу этого убежища вперед.

Только на их упорстве оно вообще возникло.

Это место нашей силы. Место, куда почему-то ходящие прибывали очень часто, значительно чаще, чем в любые другие точки. Место притяжения в этом пузыре-вселенной, где сосредоточены наши появления. Долгими часами, махая кайлом, я представлял себе, как это выглядело в первый раз.

* * *

Ему дико повезло. Но должно же к человеку хоть иногда приходить удача в этой бескрайней вселенной, во всем множестве ее реинкарнаций, хоть в каком-то из потаенных уголков бесчисленных планет.

Думаю, ему дико повезло. Он появился не в темной замкнутом гроте, а где-то, в одной из пещер, где текла лава, и была вода. Возможно, были и какие-то растения, или хотя бы какой-то мох.

У него был свет, у него была вода. Ему повезло неимоверно. Он смог быстро исследовать окрестности и понять, что замкнут там, в той пещере, навсегда. Оказалось, что мох может поддерживать его силы, или это все-таки было растение со съедобными листьями? Да неважно, пару недель он мог продержаться и на одной воде, а если бы нашел хоть какое-то подобие белка и углеводов, то сразу прыгнул бы вперед в своем развитии в этом мире.