Прямое серебро

Харк обвёл рукой пространство. — У меня ещё нет полной картины, но я почти уверен, что твой взвод в сравнении с остальными показал сегодня лучший результат. Чёртова пропасть работы, Авгун. Отличной работы. Надо же было так точно определить маршрут атаки. Я впечатлён.

— Спасибо, сэр.

Я буду рекомендовать твоё подразделение Гаунту. Есть те, кто особо отличился?

— Я бы… хм, Вивво и Казель.

Харк кивнул. — Я скажу тебе, что нужно сделать.

— Сэр?

Не знаю, как ты Авгун, а меня до сих пор трясёт. У человека вроде тебя, наверняка припасено "чего покрепче".

— О, — спохватился Сорик. Он пошарил на полке. — Простите моё негостеприимство, комиссар.

Он плеснул сакры в две наименее побитых рюмки и протянул одну Харку.

— Отлично. Знал, что могу рассчитывать на такого верного вервунца, как ты.

Харк опрокинул рюмку. Сорик тоже отпил из своей. Он снова налил Харку и стал дышать более свободно.

Харк прикончил вторую. — Надо привыкнуть, но эта танитская зараза хороша, не так ли?

— Последнее время предпочитаю её, сэр, — сказал Сорик.

— Когда-нибудь ты расскажешь мне, как тебе это удалось, — сказал Харк.

— Удалось что, сэр?

— Перехитрить шадикцев. Как бы то ни было, хорошая работа. Превосходная. Полк гордится тобой. — Харк, встал.

— Что ж, мне нужно продолжить обход линии. Роун ранен. В его секции полная неразбериха.

— Ранение тяжёлое?

— Я собираюсь это выяснить. Ещё раз: хорошая работа, Авгун. Передай мои поздравления своим парням.

Харк откинул химзащитный занавес, уже выходя наружу.

— И спасибо за выпивку, — добавил он и исчез.

Как только комиссар ушёл, Сорик бухнулся на стул. Он повертел рюмку в руках, а потом допил остатки.

Вивво просунул голову через занавес.

— Босс? Вам что-нибудь н…

— Уйди, — сказал Сорик.

— Да, босс.

Оставшись один, Сорик взял гильзу для сообщений и отвинтил крышку. Ему пришлось дважды ударить по донышку, чтобы вытряхнуть сложенный синий листок. Как и в прошлый раз, сообщение было написано его собственным почерком. «Не пей. Комиссар Харк идёт».

ГЛАВА 5. Серебряный, красный и чёрный.

«Ожидание – это хреново. Оно хреново для голодного мужика, который стоит в очереди в столовую, хреново для жениха на свадебном ужине, но для служивых вроде вас оно вдвое, втрое, вчетверо хреновее, помяните моё слово».

— Кольм Корбек, полковник.

На фронте выдался скверный день. Оставленные в Ронфорке резервы Первого Танитского поняли это, когда начали сгущаться странные сумерки, и стена чёрного дыма выросла вдалеке. Все ждали новостей, надеясь на хорошее, но готовились к худшему.

Гаунт назначил капитана Бана Даура командовать резервным контингентом Первого, составлявшим две трети численности полка, и Даур весь день был как на иголках. Каждые десять-двадцать минут он выходил на улицу и смотрел на мерцающие огни и клубящийся смог далёкой битвы. Поначалу взрывы снарядов напоминали гром далёкой грозы; редкие и приглушённые, они отставали от вспышек. Затем звук стал непрерывным, без перерывов и пауз. Безостановочный грохот, словно сама земная кора трескалась и разрывалась. Иногда дрожь ощущалась даже на таком большом расстоянии.

Время от времени раздавался утробный рёв, такой громкий и протяжный, что он выделялся на фоне канонады. Даур гадал: снаряды, издававшие этот звук, просто падали ближе к его позиции, или они сыпались туда же, куда и остальные, но были гораздо массивнее. Им сообщили, что противник задействовал орудия большой дальности и огромного калибра. Все вокруг говорили о «супер-осадных» пушках.

Даур попытался занять себя, но грохот артобстрела слишком отвлекал. Около 14.00 он пошёл поесть в один из пансионатов и поймал удивлённый взгляд хозяйки, заказав яичницу. Лишь когда она принесла заказ, Даур вспомнил, что уже обедал час назад, яичницей.

Он думал наведаться к Цвейлу. Полковой капеллан слыл человеком компанейским и умел отвлечь собеседника непринуждённой болтовнёй. Но ему сказали, что этим утром Цвейл отбыл на фронт вместе с Гаунтом, будто подозревая, что сегодня он там понадобится.

Вместо этого Даур отправился на осмотр расположения полка. Призраки заняли конюшни и амбары пары ферм в южной части города, а сопровождавшие их гражданские морем палаток разбили лагерь на примыкающих загонах. Позади загонов располагался старый кожевенный завод, отданный роте крассианцев, и кучка заброшенных мастерских да хозяйственных построек на стыке двух южных дорог, которая была домом для бригады Двенадцатого Остлундского, из местных, под названием «Защитники».